Филантроп - [5]
— Ах вот вы где! А я вас искал!..
Один ассенизатор даже обратился к нему со следующими словами:
— Скажите-ка, любезный, не пора ли вам заняться чисткой прудов…— Правда, он тут же спохватился: — Ой, извините, благодетель!
Но подобное обращение больно задело Ахилла Дюпон-Марианна.
По истечении месяца положение стало невыносимым. Обслуга замка старалась улучить свободную минутку, чтобы чуть-чуть вздремнуть, включив «пропеллерный утешитель». Средь бела дня слуги бросали работу и мчались домой, чтобы насладиться несколькими мгновениями иллюзии. Некоторые даже принимали снотворное. А работа, конечно, страдала. И Ахилл Дюпон-Марианн, видя эту армию распустившихся слуг, проклинал Миоша. Ведь людям, столь явно оторвавшимся от земной действительности, его благотворительность была ни к чему. Он уже ничего не мог предпринять для облегчения их участи — они жили снами. Единственным распределителем благ для них стал прибор с пропеллером. И именно этой дьявольской машине они теперь дарили всю свою признательность. А он, Ахилл Дюпон-Марианн, оставался не у дел со своей отвергнутой добротой и ненужными деньгами. Он решил бороться с этим безобразием. И для начала ему открылась истина: филантроп среди счастливых все равно что врач среди здоровых. Если нет мало-мальской нищеты и хоть каких-нибудь несчастий, у благодетеля нет повода проявить свои таланты. Так что надо развеять восторги этих мечтателей, создать им какие-нибудь заботы, чтобы затем можно было их утешить.
В один прекрасный день, не посоветовавшись с Миошем, он отдал приказ развесить в поселке объявления, в которых крупными буквами было написано, что отныне рабочий день удлиняется, оплата труда уменьшается, и все работники обязаны два раза в неделю посещать курсы прикладной зоопатии. Реакция не замедлила сказаться. Ахилл Дюпон-Марианн сидел в библиотеке и покуривал сигару, когда туда вошел изобретатель Миош, бледный, в изорванной в клочья одежде и с разбитой щекой.
— Что вы наделали, несчастный? — вскричал Миош.— Что это за объявления?
— Мне захотелось воссоздать атмосферу, благоприятную для проведения моих благотворительных акций,— спокойно отвечал Ахилл Дюпон-Марианн.
— О да,— ухмыльнулся Миош и с силой откусил кусок ногтя,— атмосфера чудная! Бунт!
— Что?
— Бунт, мой милый! Я бы даже сказал — революция! И он увлек филантропа к окну. В распахнутое окно Ахилл Дюпон-Марианн увидел толпу слуг, стройными рядами двигавшихся к замку. Они размахивали над головой плакатами с грозными надписями: «Ахилл, верни наши денежки!», «Ахилл, верни наши привилегии!» И даже, Бог знает почему: «Ахилл, go home!». Неподалеку от подъезда они остановились. Возглавлял их Бравур. Ахилл Дюпон-Марианн был взбешен и напуган до потери сознания.
— Что вам надо? — выдавил он из себя.
— Нам надоело быть филантропами только во сне! — ответил Бравур.— Выходит, нам достается только по восемь-десять часов счастья в день. Это несправедливо!
— Но ведь пока не появились «утешители», у вас и этих восьми-десяти часов не было,— сказал филантроп. — И вы не жаловались!
— Мы не знали, чего мы лишены,— выкрикнула какая-то женщина.— А теперь знаем. Все или ничего. Как это вам пришло в голову дразнить людей, дать им деньги, замок, красивую одежду на несколько часов, а потом: «Берись-ка снова за метлу, за грязную посуду!» Я хочу предаваться филантропии днем и ночью!
— И мы! И мы!
Ахилл Дюпон-Марианн начал терять терпение. Он взревел:
— Толпа идиотов! Чтобы вам предаваться филантропии днем и ночью, мне нужно подать в отставку, уйти…
— Ну и уходите! – отрезал Бравур.
И даже если я уйду,— продолжал Ахилл Дюпон-Марианн,— мое состояние, поделенное на пятьсот душ, не позволит быть филантропом каждому из вас! Филантропия стоит дорого!..
— Разберемся!
— А замок? Он у меня один. А вам-то потребуется пятьсот!
— Как-нибудь устроимся! Все это отговорки… Толпа гудела, не сходя с места, мелькала багровыми
лицами, размахивала плакатами и кулаками. Ахилл Дюпон-Марианн повернулся к Миошу.
— А вы говорили, что ваш прибор освободит мир от новых революций! О, будь проклят тот день, когда я приютил вас у себя. Прежде мы жили радостно: они — в труде, я — в филантропии. Теперь их сердца поглотили зависть и лень. А я сам чувствую себя ни на что не годным. Я сомневаюсь. Сомневаюсь!..
Брошенный издалека камень разбил окно библиотеки. Филантропу, ошеломленному неблагодарностью и жестокостью своих подопечных, казалось, что жизнь его в заботах об этих людях прожита напрасно.
— Они нас убьют,— пробормотал позеленевший Миош, стуча зубами.
— Так вам и надо,— ответил Ахилл Дюпон-Марианн. Потом он вернулся к окну и крикнул в волнующуюся толпу:
— Спрашиваю в последний раз: согласны ли вы отдать мне приборы и вернуться к прежней жизни?
— Нет,— проревела толпа и устремилась к подъезду. Филантроп и изобретатель толкнули потайную дверь
и проскользнули в извилистый и темный подземный ход, который через несколько километров вывел их в чисто поле. Дорогой Ахилл Дюпон-Марианн решил быть филантропом до конца и подписать дарственную, в соответствии с которой замок и все усадебные постройки и угодья переходят в собственность слуг. Что касается Миоша, то он поклялся нигде больше не применять свою хитроумную, но гибельную механику. Поскольку оба они нигде не работали, а у Ахилла Дюпон-Марианна было много денег в банках, они отправились в кругосветное путешествие.
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Вашему вниманию предлагается очередной роман знаменитого французского писателя Анри Труайя, произведения которого любят и читают во всем мире.Этаж шутов – чердачный этаж Зимнего дворца, отведенный шутам. В центре романа – маленькая фигурка карлика Васи, сына богатых родителей, определенного волей отца в придворные шуты к императрице. Деревенское детство, нелегкая служба шута, женитьба на одной из самых красивых фрейлин Анны Иоанновны, короткое семейное счастье, рождение сына, развод и вновь – шутовство, но уже при Елизавете Петровне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ее история началась в поезде.На дворе 1956-ой год, и миром правят осевые силы Третьего Рейха и Императорской Японии. Чтобы отпраздновать свою победу, Гитлер и Император Хирохито устраивают тур Аксис: ежегодное соревнование мотоциклистов среди соединенных континентов. Победитель награждается аудиенцией с крайне скрытным, ставшим почти затворником, Адольфом Гитлером в Токио, на Балу Победителей.Яэль, бывшая заключенная лагеря смерти, насмотрелась на достаточное количество страданий, и пять волков, вытатуированных у нее на руке, являются постоянным напоминанием о тех дорогих ей людях, которых она потеряла.
«Тянитолкай» – остроумный рассказ, написанный в 1966 году и посвященный фантастическим отношениям писателей и КГБ. В уста чекистов из Большого дома на Литейном, 4, автор вложил высказывания диссидентов: «Взгляните только на редакторов: ни одного приличного человека! Если не подлец, так дурак, а если не дурак – то негодяй», – сказал мой сосед с неожиданной страстью. «А иначе и не удержится!» – добавила девушка. Я с удивлением переводил глаза с одного сотрудника на другого. Право, можно было подумать, что я нахожусь посреди самых крайних, самых прогрессивных из моих знакомых.
В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности.
История, близкая по духу к «Тяжело быть богом», рассказывает о планете Озерон и организации, известной как Корпус. В попытке взрастить и воспитать цивилизацию, агенты влияния Корпуса используют все возможные методы… Удастся ли им это?
