Фиктивный брак - [25]

— Джина чуть-чуть, — попросила Татьяна, — а тоника побольше.

Катя открыла дверцы бара в стенном шкафу. В баре автоматически зажглись цветные лампочки, осветив бутылки и фужеры. Катя плеснула в два бокала джина, потом добавила тоника.

Захлопнув бар, она вернулась к матери.

— Как хочешь, но мне все еще не верится, что Виктор Владимирович — твой муж и мой отец! — Она залезла с ногами на кровать, едва не расплескав напиток в своем бокале. — Это же просто потрясно! Прямо как в мексиканском телесериале!

— Чего только не случается в жизни, — улыбнулась Татьяна. — Выходит так, что муж и отец… — Она замолчала, задумавшись.

— Ты все еще в обиде на него? — тихо спросила Катя.

Мать посмотрела ей в глаза.

— А ты бы на моем месте что чувствовала? Впрочем, кого я спрашиваю, — добавила она с оттенком иронии в голосе. — В вашей среде принято вольно относиться к таким вещам. В газетах пишут, что у вас партнеров меняют чуть ли не ежедневно…

Катя недовольно хмыкнула.

— Все вранье! Никто из моих друзей не меняет ежедневно партнеров! Да и у меня, — она понизила голос, уставившись в свой бокал, — никого, кроме Олега, не было…

— Тогда ты должна понять меня.

— Но это было так давно! Можно бы уже простить…

Татьяна покачала головой.

— На мое несчастье, он мало изменился внешне… Я сразу все вспомнила. Как будто старая рана начала кровоточить…

Они умолкли. В бокале, который держала Татьяна, отражался синий рожок настольной лампы. Сквозь приоткрытую дверь из гостиной доносился храп Совкова.

Несколько минут мать и дочь прислушивались к нему, каждая думала о своем.

— Все-таки Виктор Владимирович — очень интересный мужчина, — тихо промолвила Катя. — И он одинок.

— Он женат, — поправила ее Татьяна. — Но скоро, действительно, будет свободен.

— Свободен? Что ты имеешь в виду?

— Мы договорились возобновить бракоразводный процесс. Наше фиктивное супружество слишком затянулось. Почти двадцать лет.

— А как же мы с Олегом?

Татьяна поставила бокал на стол.

— Неужели ты еще не сообразила, что он твой брат?

Катя промолчала, откинулась спиной к стене. При взгляде на ее нахмуренный лоб и надутые губы нетрудно было догадаться, какие чувства она испытывает. Татьяне стало жаль дочь, ей захотелось ее как-то утешить. Но обстоятельства требовали твердости.

— Вчера мы с Виктором Владимировичем говорили о ваших с Олегом отношениях, — сказала она, стараясь придать своему голосу твердость. — Он согласился, что такой брак нежелателен. А сегодня, узнав о том, что ты его дочь, еще больше утвердился в этом мнении.

Катя, уткнувшись лицом в подушку, обиженно замычала. Потом подняла голову. В ее глазах блестели слезы.

— Но я не понимаю — почему? Какое имеет значение, кто чей сын и кто чья дочь? Почему мы с Олегом не можем пожениться?

— Это абсолютно исключено.

— Но почему, мама? — выкрикнула Катя, глотая слезы. — Почему?

Татьяна предпочла уклониться от ответа.

— Свет клином сошелся на твоем Олеге, — ворчливо отозвалась она. — Тебе, с твоими внешними данными, нетрудно будет подыскать другого жениха, — добавила она.

— Нет, нет и нет! — Катя молотила кулачками по подушке. — Вот увидишь, я рожу от него! Нарочно рожу и посмотрю, что ты тогда скажешь!

— Ну хватит, Екатерина! Перестань! — Татьяна повысила голос. — Ты просто капризничаешь. — Она выдержала «педагогическую» паузу. — Виктор Владимирович юрист и разбирается в таких вещах. Когда он узнал, что ты его дочь, он сразу сказал, что брак между вами невозможен. Невозможен по закону! Мы муж и жена, а вы с Олегом наши дети, штампы об этом стоят в наших паспортах.

Катя дулась и хмуро смотрела на мать. По правде сказать, Татьяна сама в точности не знала, возможен ли такой брак, но, видимо, Катя, хоть и училась в юридическом институте, разбиралась в таких вещах еще меньше.

— А если вы разведетесь, то мы сможем пожениться? — спросила она.

— Нет. И вообще тебе надо привыкнуть воспринимать Олега как брата.

— А если у меня от него будет ребенок?

Татьяна рассердилась.

— Я вижу, он основательно вскружил тебе голову! Вот что, Катерина. Отпуск у меня с первого августа, но, как видно, придется его передвинуть. В понедельник мы переселяемся на дачу.

— А как же Олег?

— При чем здесь Олег? Кстати, недавно звонил Володя, но не застал тебя дома… Ты, кажется, дружила с ним?

— Мало ли с кем я дружила, — фыркнула Катя. — А чего он звонил?

— Хотел, наверное, напомнить о себе.

— Я люблю Олега, и больше никто мне не нужен.

Татьяна поднялась.

— Ладно, давай ложиться. Завтра с утра я выпровожу этого алкаша…

Катя тоже слезла с кровати.

— На даче я умру со скуки, — пробурчала она недовольно.

— Ничего, зато успокоишься. А Виктор Владимирович серьезно поговорит с Олегом. Возможно, тоже увезет его на лето из Москвы.

Дочь скорчила упрямую гримасу.

— Все равно вам не удастся разлучить нас!

— Между прочим, — заметила Татьяна, — в Москве есть еще один юридический институт. Олегу или тебе придется перевестись туда.

— Еще чего! — Катя, всем своим видом выражая крайнюю степень недовольства, вышла из комнаты, намеренно громко хлопнув дверью.

Храп Совкова смолк. Слышно было, как он заворочался на диване, но через минуту его рулады снова наполнили квартиру.