Фиалковый венец - [9]

4. Мраморная пещера

Едва Алексид раздвинул ветви олеандра, заслонявшие от него реку, щемящая музыка сразу оборвалась. Нимфа, сидевшая на другом берегу заводи, подняла глаза, увидела его и взвизгнув, вскочила на ноги. Такой визг вряд ли мог вырваться из горла нимфы - точно так же верещала Ника, когда Теон сунул ей за шиворот ящерицу. И Алексид сразу перестал бояться.

- Я не хотел тебя испугать, извини, - сказал он вежливо.

- Ах! Да это… ничего… - ответила она, с трудом переводя дыхание. Очевидно, она хотела было убежать, но теперь передумала. Их разделяла глубокая прозрачная заводь шириной локтей в десять. Девушка нерешительно засмеялась:

- Ты появился так неожиданно, что мне показалось, будто ты не человек, а…

- Спасибо!

- Что же тут обидного? Ты такой коричневый… и глаза у тебя раскосые, как у него…

- Но у меня нет рожек, - заверил он ее с улыбкой. - И ноги самые обыкновенные, без копыт. Вот погляди!

Он вышел из зарослей и, помахивая зажатыми в руке ременными сандалиями, остановился у самой воды - обыкновенный юноша в белом хитоне с голубой каймой.

Тут из кустов вышел Лукиан. Спокойные серо-голубые глаза девушки раскрылись еще шире.

- Вас там еще много? - спросила она.

Оправившись от первого испуга, она говорила теперь уверенно и беззаботно, не опуская глаз и не запинаясь от смущения, как те немногие девушки, с которыми они были знакомы. Ее голос был мелодичен, но сильный дорический акцент резал их афинский слух.

- Нас только двое, - ответил Алексид. - Не бойся.

Она вдруг беззвучно засмеялась. Это был именно смех, не похожий на спокойную улыбку, иногда появлявшуюся на ее губах.

- Я не боюсь, - ответила она невозмутимо. - Добраться сюда вы можете, только переплыв заводь, а к тому времени меня тут уже не будет. И вы меня не разыщете.

- Лукиан с самого начала утверждал, что ты нимфа.

- А я подумала, что ты Пан. Как смешно!

Она снова села и принялась расчесывать черные кудри, которые влажно блестели, словно она только что купалась. Ее хитон цвета зеленых яблок был не очень новый, да к тому же несколько пострадал от близкого знакомства с колючим кустарником.

- Нам пора домой, - буркнул Лукиан. - Уже поздно, и я голоден…

- Голоден? Ах, бедняжка! - прозвенел насмешливый голосок. - Вот тебе смока, лови! - Раздался всплеск, и по середине реки пошли круги. - Ну вот! Какая же я неуклюжая! Ну, ничего, смокв у меня еще много, но бросать их я больше, пожалуй, не буду. Идите сюда, если хотите. Я ведь вам сейчас соврала - сюда очень просто добраться вон по тем камням.

Через минуту они уже сидели рядом с ней и с удовольствием жевали смоквы. Алексид решил, что она их ровесница или, может быть, моложе не год, но, уж во всяком случае, не старше. Она была стройна, и тонкие черты ее лица как-то не вязались с грубоватой речью. Она сказала, что ее зовут Коринна и что она приехала в Афины совсем недавно. А до этого ей немало пришлось постранствовать по свету. Она жила в Сиракузах на острове Сицилии, а прежде - в галльской Массилии.

- Но мать всегда хотела вернуться сюда, - пояснила она.

- Вернуться? - заинтересовался Алексид. - Но ведь вы же не афинские граждане.

- Нет, конечно. Одним только богам известно, кто мы такие. Но я родилась в Афинах, только мы уехали отсюда, когда я была еще совсем маленькой.

- Она из семьи метеков[18], - заметил Лукиан. - Это ясно.

- И все-таки, - спросил Алексид, не обращая внимания на слова приятеля, - ты, наверно, была очень рада поселиться в Афинах.

- Теперь уже не рада, - ответила загадочная девушка. - Я их ненавижу.

- Что?!

Оба друга привскочили и с ужасом уставились на нее. Она ненавидит Афины! И как только земля не расступилась и не поглотила ее!

- Я повидала немало городов и могу сказать одно: такой вони, как в Афинах, нигде нет. Улицы узенькие, грязные, а уж до того кривые, что чудится, будто ты в лабиринт угодила! Вот Пирей совсем другое дело! Улицы широкие и такие прямые…

- …как кухонные вертела! - негодующе фыркнул Алексид. - Что ж, Пирей, конечно, красив и совсем новый - кстати сказать, его построили Афины, - но ведь это всего только наш порт. Он не овеян святостью старины, как сам город.

- А ты была на Акрополе? - грозно спросил Лукиан.

- Пока еще нет. Мать обещала сводить меня туда. Да ей все некогда. Я думаю, ей просто не хочется тащиться вверх по всем этим ступенькам.

- Нет, ты непременно поднимись на Акрополь, - потребовал Алексид. - Во всей Греции нет храма, равного Парменону.

- А внутри него, - добавил Лукиан, - стоит статуя Афины, еще выше, чем бронзовая снаружи…

- В тридцать локтей! - подтвердил Алексид.

- Одежда на ней из чистого золота…

- А руки и лицо выложены пластинками из слоновой кости…

- Я очень хочу ее посмотреть, - заверила их Коринна. - И я там побываю, даже если мать так и не выберется туда со мной. Но Афины я ненавижу и еще по одной причине…

- По какой же? - спросил Алексид, готовясь защищать свой любимый город.

- У девушек здесь нет никакой свободы.

- Свободы? - возмущенно повторил Лукиан. - У девушек?!

- А что тут такого? - спокойно возразила Коринна. - В других греческих городах девушкам живется куда веселее. Они принимают участие в состязаниях…