Фейтфул-Плейс - [111]

Может, я и не могу заставить Оливию хотя бы иногда поступать по-моему, но я всегда отлично умел втянуть ее в спор. Лив отпустила ручку двери, прислонилась к стене и скрестила руки на груди.

– Ладно, – сказала она. – Хорошо. Эта девушка, Роуз, когда-нибудь причиняла тебе боль? Не ее убийца, а она сама?

Другая сторона наших с Лив отношений – то, что я вечно откусываю больше, чем могу прожевать.

– Пожалуй, мне на этой неделе уже хватит разговоров о Роуз Дейли, если ты не против.

– Она не бросала тебя, Фрэнк. Не бросала. Рано или поздно тебе придется с этим смириться.

– Дай угадаю, Джеки растрепала? Вот уж язык без костей!

– Я и без Джеки понимаю, что какая-то женщина обидела тебя или, по крайней мере, что ты так считаешь. Я знала это чуть ли не с первой нашей встречи.

– Лив, как ни жаль тебя расстраивать, но твои навыки телепатии сегодня не на высоте. Удачи в следующий раз.

– И телепатия мне тоже ни к чему. Спроси любую, с кем у тебя были отношения, – гарантирую, она знала, что она на втором месте, на замену, пока не вернется та, кого ты на самом деле хочешь.

Оливия хотела было добавить что-то еще, но сдержалась. Ее глаза смотрели испуганно, почти ошеломленно, как будто она только что поняла, на какую скользкую почву ступила.

– Ну давай, облегчи душу, – сказал я. – Договаривай, раз начала.

Через мгновение Лив едва заметно пожала плечами:

– Ладно. В том числе по этой причине я и попросила тебя съехать.

Я громко рассмеялся.

– Ах вот оно что. Ну тогда ясно. Значит, все эти бесконечные ссоры насчет моей работы и отлучек – это что, отвлекающий маневр? Просто чтобы я мучился догадками?

– Не нужно извращать мои слова. Тебе прекрасно известно, что у меня хватало причин дойти до точки – я никогда не знала, означает ли твое “увидимся в восемь” сегодня или следующий вторник, я спрашивала, чем ты сегодня занимался, – и слышала в ответ “работал”, и…

– Я знаю одно: при разводе надо было вписать в мировое соглашение, что этот разговор больше не повторится. И при чем тут Роуз Дейли…

Оливия старалась не повышать голос, но говорила с таким жаром, что меня чуть не смело с табурета.

– Еще как при чем. Я всегда знала: у нас все связано с тем, что я – не та самая женщина. Позвони она в три часа ночи узнать, почему ты не дома, ты бы взял чертову трубку. Или, скорее, ты уже был бы дома без всяких звонков.

– Если бы Рози позвонила мне в три часа ночи, я бы срубил миллионы на горячей линии с загробным миром и свалил на Барбадос.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты никогда и ни за что не обращался бы с ней так, как обращался со мной. Фрэнк, иногда мне казалось, что ты специально отгораживаешься от меня в наказание за то, что она сделала, или просто за то, что я – не она. Ты нарочно вынуждал меня с тобой расстаться, чтобы она, вернувшись, не застала другую на своем месте. Вот что я чувствовала.

– Еще раз повторяю: ты бросила меня, потому что сама так захотела. Не скажу, что это стало оглушительным сюрпризом или даже что я этого не заслужил. Скажу одно: Роуз Дейли, особенно учитывая то, что ты понятия не имела о ее существовании, не имела к этому ни малейшего отношения.

– Имела, Фрэнк. Имела. Ты женился на мне, нимало не сомневаясь, что наш брак долго не продлится. Я поняла это гораздо позже. Но когда я разобралась, в браке больше не осталось смысла.

Она выглядела такой красивой – и такой усталой. Ее кожа уже начинала тускнеть и увядать, и блеклый свет на кухне подчеркивал гусиные лапки в уголках глаз. Я подумал о Рози, круглой и налитой, сочной, как спелый персик, – она уже никого не заворожит красотой несовершенства. Я от души понадеялся, что Дермот понимает, как прекрасны морщинки Оливии.

Мне только и нужна была от нее уютная маленькая перебранка. Где-то на горизонте собиралась гроза, способная испепелить все наши прежние взаимные обиды в легкий прах. Весь, до последней крупинки, гнев, на который я был способен, всасывала в себя эта огромная воронка; я и помыслить не мог о полномасштабной и значительной разборке с Лив.

– Слушай, давай я схожу наверх за Холли, – предложил я. – Если мы оба останемся тут, я только продолжу быть злобным уродом, пока не дойдет до грандиозного скандала и я не испорчу тебе настроение и свидание. Я уже сделал это на прошлой неделе; не хочу становиться предсказуемым.

Оливия коротко, удивленно рассмеялась.

– Сюрприз! Я все-таки не конченый ублюдок.

– Знаю. Я никогда тебя таким и не считала.

Я скептически поднял бровь и начал сползать с табурета, но Оливия меня остановила.

– Я сама схожу. Холли не понравится, если ты к ней постучишь, пока она в ванной.

– Что? С каких это пор?

Губы Оливии тронула легкая, чуть печальная улыбка.

– Она растет, Фрэнк. Она даже меня в ванную не пускает, пока не оденется; пару недель назад я хотела что-то оттуда взять, открыла дверь – а Холли заверещала, как банши, а потом прочитала мне гневную лекцию о соблюдении личных границ. Если сунешься к ней, она тебе точно выговор объявит.

– Господи, – пробормотал я. Я помнил, как двухлетняя Холли в чем мать родила прыгала на меня прямиком из ванны, разбрызгивала кругом воду и хихикала как сумасшедшая, когда я щекотал ее нежные ребра. – Тогда беги наверх и веди ее скорее, пока она не отрастила волосы под мышками или еще что.