Фея реки Ло - [18]
9 "...один из тех..." - Имеется в виду Цао Чжан - князь удела Жэньчэн, сводный брат Цао Чжи.
10 Сун-цзы - герой китайских легенд, бессмертный Чи Сун-цзы.
11 "Ведь даже миг приносит перемены..." - Так в одно мгновение скончался Цао Чжан.
12 "Семь шагов". - Предание гласило, что Цао Пэй приказал Цао Чжи за то короткое время, которое нужно, чтобы сделать семь шагов, сочинить под страхом смерти экспромт. В сочиненном Цао Чжи экспромте поэт говорит о тех притеснениях, которые он вынужден терпеть от своего брата Цао Пэя. Выражение "Варят бобы на стеблях бобов" стало образным обозначением вражды родных братьев.
13 "Братьям Ин". - Отправившись в 211 году в Западный поход, Цао Чжи посвятил это стихотворение своим друзьям-поэтам, братьям Ин Дэ-ляню и Ин Су-цзюю.
14 "Там все дворцы... превращены в руины". - Речь идет о Лояне, который в 190 году был подожжен полководцем Дун Чжо, участвовавшим в подавлении крестьянского восстания.
15 "Петушиный бой". - Это стихотворение представляет собой сатиру на праздных, бездеятельных людей, увлекающихся петушиными боями.
16 "...сало дикой кошки..." - жир, которым смазывали голову боевого петуха, суеверно считая, что это делает его неуязвимым для ударов противника.
О. Л. Фишман
Переводы И.С.Лисевича
Воспроизводится по изданию: Восточная поэтика / Тексты, исследования, комментарии // М., "Восточная литература" РАН, 1996. - Прим. ред.
Послание к Ян Дэ-цзу {1}
Говорит [Цао] Чжи:
- Много дней не видались, но о Вас, государь мой, вспоминаю прилежно и мечтаю быть с Вами.
Я, Ваш покорный слуга, с юных лет пристрастился к твореньям изящного слова, а ныне дожил уже до двух десятков и еще пяти лет. И вот что я кратко скажу о писателях нашего века.
Некогда Чжун-сюань {2} одиноко путь свой вершил к югу от Хань-реки. А Кун-чжан словно сокол парил к северу от реки Хуанхэ. Вэй-чжан славу снискал в Синих землях, Гун-гань поражал изощренностью стиля Приморье {3}, Дэ-лянь являл следы [своих дел] в Северном Вэй {4}, Вы же, к чьим стопам я склоняюсь, с высоты своей взирали на государев стольный град {5}. В те времена каждый [из нас] про себя был уверен, что обрел уже Перл Священного Змея, каждый считал, что лишь он владеет сокровищем Терновых Гор {6} <...>
И тогда-то наш князь {7} в небе расставил сеть, чтобы всех уловить, и, дабы [добычу] вспугнуть, дошел до восьми скреп земных {8} <...> Ныне все [мы] собраны в сем государстве. Только теперь никто из сих многих мужей, похоже, не может уже воспарить и, оторвав стопы от земли, пролететь зараз тысячу верст.
Взять талант Кун-чжана - ему чужды оды фу и элегии цы. А ведь сколько раз похвалялся, что может сравниться по стилю с самим Сыма Чан-цином! {9} Но, к примеру, рисует тигра, а выходит - собака! {10} Я раньше в своих посланиях подтрунивал над ним, а он "Рассуждение" составил и в нем без конца говорит, что Ваш покорный слуга, напротив, его словесность хвалил <...> Вот Чжун[Цзы-]ци не утратил слуха, и за это его до сих пор превозносят. Не мог и я так забыться, чтобы ахать и охать, - но боюсь, что в грядущем веке теперь надо мной посмеются...
Творения и пересказы людей нашего века не могут быть без изъяна. И Ваш слуга любит, когда кто-то вышучивает, стрелы пускает в его изящнее слово. Ведь если есть что-то несовершенное - его надо тотчас поправить! Вот в прошлом Дин Цзин-ли {11} часто писал небольшие сочинения и просил меня, Вашего покорного слугу, любезно поправить их, я же отказывался, сознавая, что талантом своим ни в чем других не превосхожу. И тогда Цзин-ли [как-то] оказал Вашему покорному слуге: "Что смущает, что затрудняет Вас, князь? За красоту и убожество слога я сам отвечаю. И кому в грядущих поколениях какое будет дело до того, что Вы правили мое сочинение!" Я часто [потом] восхищался его словами - думаю, это была прекрасная беседа!
Некогда изящная словесность отца Ни {12} текла тем же потоком, что у других. Но когда он создал "Весны и осени", его ученики [Цзы] Ю и [Цзы] Ся уже не смогли изменить ни слова {13}. Кроме ["Весен и осеней"] я еще не видал ничего, о чем можно было б сказать: "Без изъяна!"
Посему, лишь обладая внешностью "Грозы Юга" {14}, можно рассуждать о ее прелестях, лишь будучи столь же отточенным, как меч "Драконов источник" {15}, можно судить, как тот рубит и режет. Талант Лю Цзи-сюя {16} не позволяет ему сравниться с другими писателями - тем не менее он любит бранить и хулить их сочинения, закрывая глаза на удачи и выпячивая недостатки.
Когда-то Тянь Ба {17} у Ворот Бога полей {18} ниспровергал Пятерых Владык [золотого века древности] {19}, обвинял Трех царей {20}, охаивал Пятерых гегемонов {21} - и за какое-то утро убедил [в своей правоте] тысячи людей. Но стоило [Чжун] Ляню {22} из царства Лу сказать слово - тот замолчал до конца дней своих! Лю Цзи-сюю в споре далеко до Тяня, и нынешние чжунляни справились бы с ним без труда - так что ж не заставят его замолчать?
У каждого свои пристрастия и предпочтения. Всем нравится аромат кумарины и орхидей, но вот нашлись же на морском побережье достойные мужи, что [в восхищении] ходили по пятам за смердящим {23}. Люди, все как один, восхищаются звуками "Водоемов" или "Шести стебельков" {24}, но Мо Ди в своем "Рассуждении" их порицает {25}. Да и можно ли всем быть едиными?
Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.
Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.
В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.
Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.