Февраль - [28]

Часы начали отбивать девять утра, время начала завтрака. Я подумала, что неплохо было бы поинтересоваться у Витгена, как долго он ещё собирается молчать и гипнотизировать меня. Если он тем самым надеялся добиться от меня чистосердечного признания в убийстве Селины, то это был проигрышный вариант. Собственно, я бы в любом случае ни в чём ему не призналась, он избрал не ту тактику, абсолютно не ту.

– Допустим, – на выдохе произнёс он, когда замолчали часы. – Допустим, всё так. В таком случае, назовите мне хотя бы одну причину, по которой Селина Фишер могла бы пойти в домик у реки в разгар рабочего дня.

– По-моему, у неё был выходной вчера, – не согласилась я. – Она что-то такое говорила, я, признаться, плохо слушала. Якобы Грандек вызвал её на подмогу, потому что Эллен – вторая горничная – не справлялась одна. В комнате господина Лассарда нужна была уборка, ночью у него открылась рана, а наутро все простыни были в крови. Эллен не могла разорваться, потому что мсье Лассард – мужчина очень и очень требовательный, комнату срочно нужно было убрать, а тут ещё наше заселение… Грандек потому и вызвал Селину. Да, сейчас я совершенно точно вспомнила это: она не должна была работать вчера. У неё был заслуженный выходной, который она собиралась провести с пользой для дела… – Я подняла взгляд на комиссара и замолчала, совершенно не представляя себе, уместным ли будет сейчас выдавать тайны покойной девушки и порочить её светлое имя.

Глупая я, да? Можно подумать, я не понимала, что это, вероятно, единственная возможность для меня самой выйти из-под подозрения у Витгена! Ведь если выяснится, что Селина встречалась с кем-то на берегу реки, где, впоследствии, обнаружили её тело – я перестану быть единственной подозреваемой!

Впрочем, нет.

Не перестану. Комиссар смотрел на меня так, будто уже давным-давно понял, что это именно я задушила Селину Фишер. И теперь ему только и требовалось, что найти доказательства моей вины.

А выдавать тайны этой милой девчушки мне и впрямь не хотелось. Слишком деликатными были эти секреты, она наверняка не одобрила бы… Но если это единственный способ выйти на след убийцы… имела ли я право молчать? По-моему, это моё благородство могло сыграть с нами злую шутку. Со мной – в первую очередь.

Поэтому я решилась. Не скажу, чтобы я питала какие-то иллюзии на счёт Витгена, и более того – я удивилась бы, если бы он сказал: ах, ну раз так, мадам Лавиолетт, мы снимаем с вас все подозрения и немедля отправимся на поиски этого таинственного мужчины!

Разумеется, ничего такого он не сказал. Он лишь переспросил, будто с первого раза не понял меня:

– Свидание?

Я повторять не стала, ибо до этих пор комиссар на слух, вроде бы, не жаловался. Тогда он сказал:

– Хм. Что ж, я уже слышал о чём-то подобном. Одна её подруга из горничных упоминала, что покойная мадемуазель Фишер частенько бегала в домик у реки на тайные встречи со своим возлюбленным. Но она не говорила, что мадемуазель Фишер была там и вчера тоже. М-м, хорошо, – Витген достал из нагрудного кармана своего мундира блокнот, и сделал там какие-то пометки, после чего поднял взгляд на меня. – И как же его звали?

Ну, разумеется! Я усмехнулась и покачала головой.

– Я не знаю. Я не спросила об этом.

Витген фыркнул в знак протеста, проклиная то ли мою очередную «ложь», как он наверняка подумал, то ли отсутствие у меня должной толики женского любопытства. Я, в свою очередь, не стала объяснять ему, что воспитана была слишком хорошо для того, чтобы в первый же день знакомства задавать Селине столь личные вопросы. О, да, мне было безумно интересно послушать про её кавалера, и я, действительно, собиралась спросить её об этом, когда она вернётся.

Вот только она уже не вернётся.

От этих мыслей у меня защипало в глазах. О-о, нет, Жозефина, не смей! Только не при нём, только не на глазах у полицейских! Я вновь совладала с собой, и, втянув носом воздух, бросила на Витгена вопросительный взгляд.

– Это всё, о чём вы хотели спросить? – Беглый взгляд на часы. – Я опаздываю на завтрак.

– Нет, ещё не всё. Позвольте ещё один вопрос? – Витген усмехнулся, и, склонив голову вбок, вновь пристально посмотрел на меня. И по его взгляду я уже поняла, что это будет за вопрос, и заранее подготовилась к худшему, так что комиссар меня не удивил. – Это вы убили вашего мужа?

Я коротко рассмеялась в ответ на этот поразительный по своей дерзости вопрос. А затем, не убирая улыбки с лица, точно так же склонила голову на плечо, и ответила:

– Что ж, по крайней мере, мотивов для его убийства у меня было куда больше, чем для убийства бедной Селины! – Я усмехнулась. – И, тем не менее, нет, господин комиссар. Вынуждена вас разочаровать, но – в обоих случаях: нет. Увы. Теперь, наконец, я могу идти?

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, и между нами проскальзывали искры сильнейшего нервного напряжения. Не сомневаюсь, в мыслях он пожелал мне провалиться сквозь землю ровно столько же раз, сколько и я ему.

– Да, вы можете идти, мадам Бланшар.

– Лавиолетт, если вас не затруднит, – я очаровательно улыбнулась ему. – За семь лет брака я так и не привыкла к фамилии мужа!