Фестиваль - [11]

Никитина поднялась. Ее великолепный темно-бордовый костюм слегка помялся, образуя спереди юбки едва заметные складки.

— Если у меня и существовали какие-то сомнения, то теперь они отпали. Как ты думаешь, Анжелика? Кордец глубокомысленно кивнула.

— Это реальный шанс, Наталья Александровна. Мы выручаем кучу денег. По правде говоря, у меня бы до этого руки не дошли. А у бухгалтера и подавно. Я имею ввиду… — она постучала себя указательным пальцем где-то в районе виска.

— В таком случае, будем считать, что мы договорились. — Никитина позволила себе улыбнуться. — Когда мы оформим все официально?

Карташов передвинул на столе хрустальную пепельницу и достал небольшой черный кейс. Через минуту он зашелестел бумагами.

— Прямо сейчас, если не возражаете. Ко всему прочему, вам выделяется кабинет в нашем офисе. Также вы имеете право участвовать в наших текущих делах. Не за спасибо, разумеется. Карден пробежала глазами прекрасно оформленные документы.

— Юридически, все безупречно, — сказала она Никитиной, передавая бумаги.

Они расписались и Карташов поставил печать. Никитина отметила, что на его лице при этом не отразилось никаких чувств. Разве, что мимолетная полуулыбка, но она не придала этому никакого значения.

— Это стоит отметить, — сказала Никитина. Она поднялась, и из стоящего за спиной шкафчика извлекла темную бутылку коньяка «Хенесси» и три пузатых бокала.

— Экстра-класс, — одобрил Карташов. — За сотрудничество. Выгодное сотрудничество. — Не чокаясь, они выпили, как знатоки — медленными тягучими глотками.

Глава 4.

— Так значит, ты и есть — Батурин? — переспросил капитан Семенов, когда Василий, наконец, отыскал его в гараже и представился. — Мне Литвинов все передал.

Его колючие холодные глаза вызывали желание спрятаться подальше, хотя сам он не производил впечатление сильного человека. Длинный, как бамбуковая палка, худой, с ввалившимися усталыми глазами и заостренным лицом, Семенов больше походил на школьного учителя физики. Не хватало очков и перепачканного мелом костюма.

— Значит так. Сходишь на вещевой склад, выберешь форму, пришьешь погоны, все как надо чтобы было. Сегодня выйдешь на семьсот тридцатый маршрут.

— Это где? — спросил Василий.

— Потом узнаешь. Зайдешь ко мне в двадцать третий. Я буду там. До девяти Надо успеть. Пересменка.

Василий взглянул на часы. Восемь пятнадцать утра. Голова, как это ни странно, не болела.

— А справку куда?

— Она у тебя с собой?

— Вечером будет.

— Занесешь и отдел кадров. — Семенов замолчал, оканчивая разговор. Во дворе, абсолютно голом и неприступном, лежало прямо на асфальте несколько до винтика разобранных Уазиков. Матерящиеся техники, в черных от грязи комбинезонах пытались собрать из всего этого одну, но работающую машину. Получалось медленно и непохоже. Капитан наблюдал за происходящим с оскорбленным видом, впрочем не рискуя давать советы. Видно, машины были его.

Через сорок пять минут Василий, облаченным в новую, чуть великоватую форму мышиного цвета и высокие ботинки на шнуровке, ворвался в двадцать третий кабинет. Внутри уже присутствовало человек восемь, включая капитана Семенова.

Красивая, довольно молодая женщина с приятным загорелым лицом и черной короткой стрижкой быстро вошла в полукруглый конференц-зал. Ее сопровождала другая женщина, такая же легкая и стройная, правда, с несколько грубоватыми чертами лица, отчего она становилась только привлекательней.

Между ними, несомненно, существовало неуловимое сходство. Присутствующие, члены оргкомитета фестиваля, расположились но обеим сторонам черного офисного стола на изогнутых никелированных ножках.

Весь зал был выдержан в модном, черно-бело цвете, выдававшем плохой вкус хозяев. Полуоткрытые красные шторы-жалюзи несколько разнообразили цветовую гамму, разрезая солнечные лучи на дымящиеся пылью яркие полосы. Затоптанный у входа ковролин приобрел грязно-коричневый оттенок.

Одной из вошедших была Наталья Александровна Никитина, вдохновитель, учредитель и директор фестиваля, другой — Анжелика Ивановна Кордец, ее недавняя помощница. Они опустились в мягкие кожаные кресла с левого края стола.

— Ну, что, приступим, — жестким голосом сказала Никитина, открывая лежащую перед ней папку. — Кое-кто очень не хочет, чтобы фестиваль повторился в следующем году. Я надеюсь, вы не входите в их число. — Она сделала паузу я оглядела присутствующих. Никто не проронил ни звука. Кордец чуть-чуть отодвинула кресло, устроилась поудобнее и приготовилась слушать. — Так вот, то, что мы сделали в этом году — это только начало. Спешка, как вы поняли, ни к чему хорошему не приводит, из-за этого пострадало все! — и организация и подготовка и проведение. Не будем обманывать сами себя: сцена получилась плохая, низкая, неосвещенная, задние ряды напирали на передние, хотя и передние толком ничего не увидели. Режиссура фестиваля, сценарии, обработка номеров, — из рук вон плохие, — тут она взглянула на Карецкую — режиссера фестиваля, с вызовом смотревшую на нее.

— Вы сами виноваты, — отпарировала та. — То будет, то не будет, это можно, это запрещено! Вы думаете, за две недели можно сделать хороший фестиваль?! Черта с два! Если бы не военные, которых я лично просила помочь с салютом, получился бы простой дешевый балаган!..