Феррус Манус: Горгон Медузы - [55]

Капитан расставил руки, чтобы сервы приточили пластины и сомкнули крепления.

— Выходит, эти прутья могут поведать немало историй.

— Меньше, чем ты думаешь. Мои братья удивительно несговорчивы.

Акурдуана поднял бровь:

— О!

Слуги перешли к ножным латам.

— Фулгрим пошутил, что умрет со стыда, если проиграет на глазах сынов. — Примарх фыркнул. — Вулкан заявил, что не хочет ранить меня. — Издав тот же звук, Феррус посмотрел на свой сжимающийся кулак. — Меня. Я пообещал, что, если он решится попробовать, я изготовлю для него оружие даже лучше того, которое подарил Фениксийцу.

— И?

— И эти прутья могут поведать не так уж много историй.

— Но все же кое-что могут.

Глаза Мануса блеснули, словно кинжалы. Улыбка не притупила их остроты.

— Вы почтили меня, господин.

Оруженосцы потянули и потолкали латы возле креплений. Старший серв, удовлетворенный их работой, поднес легионеру шлем. Акурдуана отмахнулся: в схватке с примархом он намеревался смаковать свои ощущения.

— Ничего подобного.

— Знаю.

— Твой родной отец сражался с Императором.

— Точно.

— Мой брат высоко тебя ставит.

— Верно.

— По его словам, тебе нет равных.

Капитан пожал плечами, но испытал легкий приступ гордости. В первую очередь не за свои умения, а за то, что их признал Фулгрим.

— В рядах Детей Императора много превосходных мечников. У Раваша Карио видны задатки величия. И во Второй роте есть поразительно одаренный юноша по имени Люций, который еще достигнет моего уровня, если перестанет любоваться на себя в зеркало.

— Но они тебе не ровня.

— Они мне не ровня.

— Я понимаю, каково тебе.

Акурдуана покрутил туловищем и взбил воздух парой прямых ударов, проверяя работу оружейников. Под скуление сервоприводов он вытащил Тимура и Афинию — облачив легионера в броню, сервы вновь повесили ему на пояс шелковые ножны, и чарнобальские сабли покинули их со вздохом чистейшего предвкушения. Его уловили бы даже неулучшенные смертные в самом дальнем уголке зала.

В глазах Ферруса мелькнул огонек ненависти к самому себе:

— Начали.

Какое бы смятение ни творилось в зонах военных действий, оно безнадежно уступало хаосу в пусковом отсеке перед боевым вылетом. Крылатые машины выли турбинами, шумно втягивали прометий из рукавов, змеящихся по палубе, заглатывали ленты со снарядами для автопушек и болтеров в громадные клепаные контейнеры. Самолеты всегда выглядели особенно внушительно, когда стояли на земле, вблизи от зрителя.

Слуги X легиона, едва не сталкиваясь, перескакивали клубки резиновых топливных шлангов и пригибались под торчащими крыльями. Сервиторы толкали тележки, нагруженные ракетами. Логисты в шлемах размахивали светящимися жезлами. Управлять движением им помогали матрицы пространственной сортировки, подключенные к головному мозгу. По гекс-сети направляющих над палубой ездили магнитные захваты, управляемые механическим рассудком и алгоритмическими пластинами. Эти краны расставляли технику по маг-пращам в предписанном порядке.

Процесс был бездушно эффективным. Идеальным.

Между створками открытых дверей отсека мерцало синевой поле сдерживания, отражающее натиск атмосферного давления. Проходя через него, световое излучение из пустоты сдвигалось к голубому краю спектра, и тонкий заслон скрывал звезды, будто дневное небо на нетронутой планете.

Громаду голого серого полушария Гардинаала он отфильтровать не мог.

Понимая, что мир не виноват в своем уродстве, Ортан Вертэнус все равно взирал на него с отвращением. Легионер жалел местных жителей, вынужденных обитать на столь унылой планете. Даже на истощенном Кемосе, пустынном шаре с выдолбленными горами и выкачанными морями, встречались яркие точки — оазисы уцелевшей красоты. Но здесь не осталось ничего, кроме однородной вязкой массы рокрита, пластали и людской подневольности.

— Куда ты нас ведешь? — спросил Палиолин.

Эдоран, Тайро и Секка толпились за ним, чтобы не угодить под грузового сервитора. Озираясь вокруг, воины в летной броне со смесью восхищения и ужаса наблюдали за действиями палубной команды из жутко, но эффективно измененных людей и за почти колдовским зрелищем самостоятельной работы подъемных кранов. Мимо прогромыхала автоматическая повозка с ремонтной бригадой.

— Нам нужно готовиться к вылету! — добавил командир, повысив голос.

— Вас ждет сюрприз.

— Мы недавно потеряли пилота. Я не желаю опозориться еще раз.

— Не волнуйся.

Взяв Палиолина за плечи, Ортан развернул его в направлении звена из пяти стоящих на шасси тяжелых истребителей с широкими носами и толстыми корпусами. Их броню, черную с серебристыми полосами на кромках, пересекали полосы резкого белого света потолочных люменов. Боевая раскраска самолетов менялась в зависимости от их расположения и настроя. Массивные подвесные контейнеры с управляемыми ракетами словно тянули наклонные крылья вниз и придавливали низ фюзеляжа к палубе. Над кормой торчали хвостовые рули — две грубые функциональные пластины черного металла.

Вертэнус вздохнул. Он стоял подбоченившись и с восторгом рассматривал ведущую машину. Настоящая драчунья, кулачный боец. Шрамы только добавляли ей свирепости. Сломанные кости лишь делали ее крепче. Приятная внешность не волнует никого, кроме сторонних наблюдателей. Что может быть прекраснее в бою, чем выжить под шквальным огнем и увидеть отчаяние в глазах противника за долю секунды до того, как разнести его в клочья своими пушками?