Фермер - [11]

- Какие функции отводятся нам?

- Все вместе мы будем помогать ему. Шонер определит обязанности, исходя из личного потенциала каждого. Для этого, разумеется, всем нам, включая меня, придется доверить ему собственные головы для всестороннего изучения. Я про­ходил подобный тест, когда работал у Шонера студентом.

- Слышишь, Артур? - насторожился Валерка (как мне показалось - притвор­но). - Меня пугает твоя откровенность. Может быть, не стоит говорить нам лиш­него?

- Я не собираюсь рассказывать больше того, что мне поручено и дозволено. Вводить в курс дела вас будет сам фатер Вильгельм. И не сомневайтесь, он - дей­ствительно гений.

- То есть мы полностью во власти человека, который имеет некоторый иде­фикс.

- Не волнуйтесь. Он несомненно уникальный специалист в области изучения человеческого мозга. Он ничем не рискует.

- А мы? - подала голос Марина.

- И вы. Он в самом деле классный специалист. Принцип «Primum non noc- ere» Шонер соблюдает. К тому же вполне допускаю: через какое-то время вы поймете, что никуда уезжать не надо. И это не будет зависеть от того, чем вы будете заниматься.

- Надеюсь, в его планы не входит извлечение мозгов из наших скромных черепушек и помещение их в кунсткамеру? - поинтересовался Валерка.

Артур рассмеялся.

- У Шонера достаточно материала и без вас! Неужели вы думаете, что он стал бы доставлять людей через полпланеты для того, чтобы убить их? Конечно, он будет наблюдать за вами и изучать вас. Поверьте, нарушение морали здесь не большее, чем при обычном устройстве на работу с испытательным сроком, хотя методы и не общепринятые.

- А откуда в кунсткамере человеческий мозг?

- Естественная смерть, издержки. К тому же они не совсем человеческие.

КЛИНИКА

Клиника находилась, как выяснилось, за танком «Стюарт» и даже за пересо­хшим ручьем, скрытая в мангровых зарослях. Над козырьком из железной арма­туры задорно помигивала сигнальная лампочка. Далее, как и «Хаймат», клиника уходила в скалу.

- Давно хотел спросить: откуда электричество, Артур?

- Отмель видишь? Дамбу на ней? Все просто - энергия никуда не пропадает, пока мы ее не израсходуем! Впрочем, это заслуга американцев, еще с войны, как и помещение для клиники. Шонер рассказывал, что ее четыре года назад пришлось реставрировать, очищать от раковин и тины. У него тогда работали румыны. Может быть, я неправильно понял фатера Вильгельма, но остров Шонера, как бы это объяснить. Поворачивается с боку на бок. Здесь (то ли он так обмолвился, то ли мне показалось) даже чуть ли не признанное государство между этими пере­кладываниями существовало.

Дверь нам открыл туземец, который дежурил по клинике. В руке он держал ме­тровую палку с металлической ошиповкой на набалдашнике. Одет был в кожаные брюки и жилетку с заклепками. «Хэви металл жив!» - отметил Жеребцов.

Шонер с дежурным обменялись приветствием на местном наречии, после чего мы были приглашены войти.

- Это Туолини - мой постоянный помощник из островитян. Он неплохо справ­ляется с обязанностями надсмотрщика и кормителя животных, но интеллект дикаря-островитянина, вернее сказать, низкий уровень образования, не позволяет ему быть хотя бы лаборантом. Зато его психика совершенно естественно воспри­нимает все происходящее, и он беспрекословно послушен. Поэтому он является старшим санитаром.

Основное назначение клиники - исследовательское, а не лечебное. А осмотр пациентов является частью вводного курса. Поэтому давайте договоримся: во время осмотра вы не задаете никаких вопросов. Чтобы это легче удалось, Артур сделает вам седативные уколы. Ему укол сделаю я сам.

- Я против уколов! - заявила Марина.

- Могу предложить аналогичную таблетку. Только после окончания действия у вас может болеть голова.

- Нет, - решительно ответила Марина.

- Мистер Турчин, - обратился Шонер ко мне, - надеюсь, ваши познания в фармакологии помогут убедить ваших коллег в безвредности применяемых пре­паратов.

Ампулы, которые показал Шонер, оказались резерпином, а таблетки - адель- фаном.

- Если содержимое препаратов соответствует их названиям - это обычные нейролептики.

Марина все равно отказалась и от таблеток.

Дальнейшее напоминало сон.

Фатер Вильгельм подвел нас к помещению с надписью «Хунде» («Собаки») и отвел засов. Из полутемной комнаты пахнуло вонью и раздалось рычание.

- Палата рассчитана на четырех псов. В настоящее время исследованию под­лежат две особи - самец и самка. Всего на острове восемь собак. Это самая рас­пространенная группа. э. - Шонер замялся. - Самая распространенная группа одновидовых особей. Преобладают, естественно, смешанные. Все остальные жи­вотные этой группы находятся на ферме, изгородь которой вы видели по дороге от вертолета в «Хаймат». Фермой я называю зону на острове, где животные суще­ствуют в природных условиях. Изгородь не является физически непреодолимым препятствием, но перебраться через нее они не способны психологически. Ну это, знаете, как красный цвет для волка. Только рефлекс боязни изгороди привитый. А теперь - внимание: я зажигаю свет.

В палате стояли четыре клетки. Они были сделаны из дерева, но снаружи опле­тены колючей проволокой. Две ближайшие клетки были пусты, а в двух других находились голые худые подростки - заросший грязный мальчик-туземец лет семи и столь же неухоженная девочка лет пяти. Девочка, свернувшись калачиком, лежала тихо и только приподняла голову и облизнулась, а мальчик, стоявший на четвереньках, брызжа слюной, остервенело залаял. Санитар Туолини приподнял свою шипованную палку, и мальчик, жалобно заскулив, тоже забился в угол.