Ферма - [85]

— Я никак не могу понять, каким образом Мие удалось сбежать с вашей фермы. Автомобиль она не взяла. На велосипеде не уехала. Уйти пешком она тоже не могла. Общественный транспорт не ходил. Теперь, приехав сюда, я понимаю, как уединенно вы живете.

Хокан шагнул в сторону, прямо в глубокий снег, приглашая меня следовать за ним, чтобы нас никто не мог услышать, и, понизив голос, сказал:

— Мы с вашим отцом за лето подружились и стали близкими друзьями. Он беспокоился о вас. Вы ведь не обижаетесь на меня за такие слова?

Хокану было мало просто напасть на меня. Он хотел сделать это с моего разрешения.

— Ничуть. Продолжайте.

— По его словам, ваша карьера не задалась. Перед вами открылись кое-какие возможности, которые, правда, не вызвали восторга у ваших родителей, но вы не пожелали думать своей головой и пошли по их стопам, избрав путь наименьшего сопротивления. Он спрашивал себя, уж не стали ли ваши неудачи причиной того, что вы оборвали с ними всякую связь. Вы редко звонили. Ни разу не приехали к ним в гости. А когда я услышал от Криса ваши отговорки, то сказал себе: этот человек лжет. Он просто не хочет приезжать. Ваше отсутствие уязвило Криса и причинило ему сильную боль. Тильде, кстати, тоже. Они никак не могли понять, чем же провинились перед вами, и боялись, что в этом году вы снова не приедете навестить их. Но труднее всего мне поверить в то, что вы считали их состоятельными и даже богатыми людьми! Неужели это правда?

Мне стало стыдно и захотелось оправдаться, сказать что-то в свою защиту, но я ограничился тем, что подтвердил:

— Правда.

— Как такое может быть? Когда они приехали, я сразу же понял, что они едва сводят концы с концами. Вот почему я всегда платил за вашего отца, когда мы выпивали вместе, а приглашая их на вечеринки, никогда не просил принести что-нибудь дорогое, наподобие лосося или мяса.

Итак, разрешилась еще одна загадка: почему Хокан предложил моей матери принести с собой картофельный салат. Я был унижен и раздавлен. Оказывается, он поступил так из милости, щедро приправленной снисхождением. Хокан молчал, наблюдая за мной, а мне нечего было ему возразить. От атаки он перешел к обороне.

— Исчезновение Мии расстроило меня сильнее всех. Я сделал все, что в моих силах, и никто не вправе требовать от меня большего. Но нет, мои действия публично подвергает сомнению человек, который пальцем о палец не ударил ради своих родителей, человек, который даже не подозревал о том, что его мать на каждом углу кричит о том, что здесь произошло убийство. Я нахожу это возмутительным. Вы доставляете беспокойство моей жене и оскорбляете моих друзей.

— Я вовсе не хотел никого обидеть.

Хокан принялся натягивать перчатки с видом человека, разочарованного тем, что противник так и не смог оказать ему достойного сопротивления. Но прежде чем он ушел, я быстро добавил:

— Мне нужно лишь несколько ответов, да и то не для себя, а для матери, но до сих пор, невзирая на все усилия, я их так и не получил. Мы даже не знаем, как Миа сумела уйти с вашей фермы.

Очевидно, Хокан понял, что я разделяю — хотя бы отчасти — уверенность матери в том, что дело нечисто, потому что я впервые увидел, как он вышел из себя.

— Вы даже не знали, что ваши родители разорены! Какой от вас может быть толк? Ваш приезд сюда не пойдет на пользу вашей матери и уж наверняка не поможет мне. Вы чувствуете свою вину и пытаетесь избавиться от нее, повысить собственную самооценку. Но я не позволю вам сделать это за мой счет, не позволю совать нос в мои дела и в дела моих друзей, отпуская грязные намеки на то, что мы, дескать, совершили нечто неприличное. Не позволю!

Взяв себя в руки, Хокан решил окончательно добить меня и нанес последний удар, повернув нож в ране:

— В отличие от многих местных жителей, я не вижу ничего постыдного в том, что человек может сойти с ума. Пожалуй, она не замечала этого, но мне нравилась Тильда. Она была сильной. Но вся проблема заключалась в том, что она была слишком сильной. Ей не следовало столь яростно сражаться со мной. Для этого не было никаких причин. Она почему-то вбила себе в голову, что я — ее враг. А ведь я мог стать и другом. Вы очень похожи на мать, но в вашем лице я не вижу и следа ее силы. Крис и Тильда воспитали вас слабым. Дети портятся, если окружить их чрезмерной любовью. Уезжайте домой, Даниэль.

С этими словами он повернулся и ушел, оставив меня стоять в снегу.

Возвращаясь на ферму за рулем своего внедорожника, я не испытывал зла на Хокана. В его словах была доля истины. Однако кое в чем он сильно ошибался. Мною двигало отнюдь не чувство вины, и мой приезд сюда не был таким уж бессмысленным, как он полагал. Здесь находились ответы, и я найду их.

Дома я принялся искать слова, которые мать написала на стенах. За всю неделю, проведенную здесь, они так и не попались мне на глаза. Я всерьез принялся за поиски и в конце концов заметил, что шкаф передвинут на другое место, о чем свидетельствовали царапины возле ножек на полу. Вновь отодвинув его от стены, я с разочарованием обнаружил одно-единственное слово: «Фрея!»

Всего лишь имя, и больше ничего, совсем как в том письме, которое мать прислала мне по электронной почте: