Ферма кентавров - [6]

Оказалось, кто-то сообщил ему, что под Бахчисараем в селе Яблоневое работает необычный семейный детский дом. Одновременно детский дом и спортивная школа. И Денисюк решил снять про нас передачу!

Почему-то Владимир Борисович совсем этому не обрадовался. Он, конечно, не стал отказываться, поговорил с Денисюком перед камерой, но вид у него при этом был такой, словно зубы разболелись.

Тренер дал интервью и пошёл дальше вести занятия. Джинсовый оператор поднырнул под ограду и отправился снимать, как наши прыгают. А Денисюк постоял, посмотрел и вдруг обратился ко мне:

— Тебя как зовут?

— Света.

— Ты тоже… — он замялся и я помогла ему:

— Детдомовка? Ага.

— А почему ты не ездишь?

— Мой захромал. Ногу потянул.

— И как зовут твою лошадку?

Ух, ну и привычка у этих городских! «Лошадка»! Они почему-то стесняются говорить «кобыла» или «жеребец», хотя не стесняются «мужчина» и «женщина».

— У меня жеребец, Боргез. Чистокровный верховой. Это порода так называется, — пояснила я на всякий случай.

— Скучаешь без него?

— Чего? Я его пошагала немного, сейчас вместе со всеми на вторую тренировку пойду. Когда мы продажных тварей работать будем.

Денисюк оторопел:

— Продажных тварей?!

— Ага. Ну, тех лошадей, которых потом продадут.

Он расхохотался. Я тоже — потом, когда сообразила. Мы-то привыкли так говорить, не помню, кто это придумал, но ведь вообще-то «продажными тварями» проституток называют и предателей.

Денисюк расспрашивал меня о том, как и где мы живём, чем кормят лошадей, как называются препятствия на конкурном поле. Я честно рассказывала, только не сказала ни слова о том, что мы можем чувствовать лошадиные мысли и передавать им свои. К этому приучили нас Владимир Борисович и Роман Иванович. Мы навсегда запомнили: ни слова чужим о наших способностях. Даже в Яблоневом. Почему — ясно было без объяснений. Я вот рыжая, и, знаете, сколько драться пришлось, чтоб перестали дразнить?! Это при том, что рыжих-то на свете много. Экстрасенсов — гораздо меньше. И, как говорил Роман Иванович, еще не прошли те времена, когда за необычные способности человека могут убить.

Кучу вопросов задал мне Денисюк. Некоторые — совершенно дурацкие, знаете, на дебилов рассчитанные. Ну, это понятно. Детдомовцев почему-то заранее считают недоразвитыми. Я постаралась доказать ему, что это не так и почти доказала, но вдруг заметила, что джинсовый оператор, который уже отснял прыжки, не просто камеру на плече держит, а явно снимает меня! И застыла, уставившись в объектив, отливающий сиреневой нефтяной плёнкой. Ну ничего не могла с собой поделать!

Денисюк сказал:

— Да ты не бойся, Света…

Вот ещё! Я сразу ожила:

— Я не боюсь! Только чего вы снимаете без спроса? Вдруг…

Надо же, совсем забыла, какими словами обычно в кино говорят, что незаконная видеосъемка — нарушение прав человека!

Денисюк и джинсовый поняли меня по-своему. Оператор сказал:

— Да ты здорово получилась! Жёлтый свет… Песок… Твои волосы… Поздний Тициан! И вообще, ты фотогеничная.

Денисюк объяснил:

— Тициан — это итальянский живописец времён Возрождения.

— Представьте, знаю, — как хорошо, что тётя Оля рассказывала нам про разных художников. Вот если бы она не была искусствоведом, стояла б я сейчас как дурочка.

— Ну молодец, что знаешь. В школе учила?

— Нет, нам рассказывала… Ольга Николаевна. А когда ваша передача будет?

— На той неделе во вторник, в семь вечера. Но ты на всякий случай посмотри в газете.

Денисюк хотел ещё что-то сказать, но оператор дёрнул его за рукав и скорчил выразительную гримасу. Они заторопились, попрощались и сели в машину. Водитель всё то время, что они работали, сидел в кабине и курил. Ему не были интересны ни горы, ни люди, ни лошади. Зато теперь он обрадовался, завёл мотор, сказал Денисюку что-то весёлое…

«Нива» уехала, тренировка уже заканчивалась. Надо было идти чистить Ольгерда, а я всё стояла на месте, щурилась на солнышко.

Из головы не выходили слова джинсового: «И вообще ты фотогеничная». Когда он это говорил, видно было, что не шутит. Здорово!

Всем известно, какая красавица Света Измайлова, веснушки всё лицо залепили. Да ещё были б они маленькие и коричневые, как говорят, «милые» — было бы ничего. Так нет, они огромные, одна на другую наползают и к тому же цвета какого-то желто-зеленоватого. Видно их не только летом, но и зимой, никакой отбеливающий крем вывести не может. Да… Хорошо, что не обязательно быть красивой, чтобы считаться фотогеничной. И хорошо, что я помнила Тициана. А то все думают, будто у спортсменов голова для того, чтобы есть.

Ребята отшагали коней и я вместе с ними пошла на конюшню.

— Это кто был? — спросила Верка.

— А… С телевидения.

— И что, про нас фильм покажут? — влез Арсен.

— Передачу будут делать? — заинтересовалась Аня.

— И чего, тебя там снимали? — снова Арсен.

— Всех снимали, — ответила я.

— А Верку больше нас! — не унимался он.

— Она красивая, — убеждённо сказал Димка и Верка потрепала его по голове.

Аня фыркнула:

— Секс-бомба!

Я так и знала, что Аня Верке завидует. Ну, я и сама завидовала — белой завистью, естественно. Ещё бы! Тёмно-карие огромные глаза, яркие губы, волосы крупными кольцами безо всякой завивки… Правда, на носу у Верки есть маленькие прыщички, но на пару шагов отойдёшь — и не видно их. К ней вечно пристают пацаны и медленный танец она ещё ни разу с девчонкой не танцевала, обязательно её кто-то пригласит.