Ферма кентавров - [16]

* * *

Очень может быть, что этот несчастный мужик из мафии, он решил работать на конкурентов и его убрали. Вполне могло случиться и такое, что он — бизнесмен и не пожелал мафии платить. Но возможно и то, что убитый — конокрад. Это было бы хуже всего.

Конокрады бывают разные. Угоняют лошадей сельские пацаны, чтобы покататься. Такие нам не опасны. У нас охрана, Акташ во дворе и конюха дежурят, на окнах и на входе в конюшню — решётки. Да и спортивные лошади — не деревенские клячи, далеко не каждый всадник на них усидит. Если даже мальчишки смогут вывести наших лошадей из конюшни, то больше десяти метров не проедут. Лошади посбрасывают их, и совершенно разумно поступят с конской точки зрения, — что за тренировки по ночам?!

Есть в Крыму и взрослые конокрады, серьёзные. Они гораздо опасней. Угнанных лошадей они сдают на мясо. Вся копчённая колбаса делается с добавлением конины. Кстати, поэтому мы её даже за деньги в рот не возьмём.

Верка, например, говорит, что скорее съест кусочек человека, чем кусочек лошади, особенно если человек будет чужой, а лошадь — знакомая. Я попыталась представить себе, будто попала на необитаемый остров… И решила, что скорее вообще умру с голоду, чем вообще кого-нибудь съем.

Взрослые конокрады — люди практичные. Они верхом не ездят, уводят лошадей в поводу, ведь если на лошади ехать до места назначения, она может вес потерять. А килограмм живого веса четыре гривны стоит.

Такие для нас тоже не очень опасны. Именно потому, что практичные. Зачем они будут рисковать, связываться с конюхами, с собакой, когда по сёлам деревенские лошади пасутся без присмотра? Их легче увести, да к тому же искать их так долго и упорно как породистых, никто не будет.

Главная ценность породистых лошадей — их кровь, их спортивные способности. Это привлекает конокрадов организованных, они украденных лошадей продают на другом конце страны, а то и в другом государстве. Они даже перекрашивают их, меняют клеймо или делают отметины, которых раньше не было, например, фальшивую звёздочку во лбу — Владимир Борисович нам об этом рассказывал.

Перед тем, как устраивать налёт на конюшню, они обязательно разведают, кто и как её охраняет. Так что ночной покойник вполне может оказаться разведчиком, которому не повезло.

Интересно, если конокрады узнают, что одного из них убили, откажутся они от нападения или нет?

Я никак не могла избавиться от этих тревожных мыслей, и не могла думать ни о чем кроме как помешать увести Боргеза, Змею, Виннифред, Баяниста, поэтому когда над головой раздалось:

— Измайлова, встань, тебе говорю! Отвечай! — я, конечно, вскочила, но никак не могла сообразить, где нахожусь.

Вышло как в анекдоте про студентов. Идёт экзамен, профессор говорит: «Вопрос на «отлично» — Как меня зовут?» — Молчание в ответ. «Вопрос на «хорошо» — Какого цвета учебник?» — Молчание в ответ. «Вопрос на «удовлетворительно» — Какой предмет вы сдаёте?!»

Так вот, я даже не вспомнила какой идёт урок, хотя мне громко подсказывали со всех сторон, что говорить. Получила, естественно, «пару». И только потом, когда опустилась на место, сообразила, что схлопотала двойку по любимой химии, но не стала ни заниматься уроком, ни даже книжку интересную читать. Представьте, будто это вашу лошадь вот-вот могут украсть — тогда меня поймёте.

В конце концов я решила, что зациклившись на одной мысли, можно и с ума сойти, а раз ничего в голову не приходит, надо с кем-то посоветоваться. Лучше всего — с Олегом. Он мой друг, и кажется, у него есть опыт в «таких» делах. Делах, связанных с мертвецами.

До вечера выбраться к Олегу не удалось. Школа, потом тренировки. После тренировок, как обычно, тётя Оля отправила нас делать уроки. Я пошла за ней на кухню.

— Тётя Оля…

— Да, Света?

— Можно, я уроки потом сделаю? Мне надо к одной девчонке… К Вале. Она просила зайти вечером.

— Уже скоро стемнеет… — мне показалось, тётя Оля угадала, что ни к какой Вальке я не собираюсь. — Ну ладно, иди. Только недолго. А потом зайдёшь к нам, Владимир Борисович должен быть дома, он за мной поедет и тебя на ферму отвезёт. Не стоит одной ходить ночью по этой дороге. Очень она мне не нравится…

Знала бы тётя Оля про наше с Веркой приключение! Если бы знала, точно никуда бы не отпустила. Я притворилась послушной:

— Хорошо, тётя Оля! Конечно! Я недолго!

…К Вальке всё-таки пришлось заглянуть, предупредить её, чтобы всем рассказывала, будто я целый вечер просидела у неё в гостях.

— А ты куда? — спрсила она.

— Поговорить надо… с одним человеком.

Валька хитро улыбнулась:

— Ну-у-у, всё с тобой ясненько…

Она, конечно, заподозрила, что я иду на свидание. И пришлось тоже улыбнуться ей, как заговорщица. Свидание так свидание.

Искать Олега дома по вечерам — пустой номер. И я отправилась в кафе «Салам» на симферопольской трассе.

На голубом строительном вагончике была вывеска русскими буквами стилизованными под арабскую вязь — «Кафе «Салам». Стены в «Саламе» заменяла пятнистая маскировочная сетка, столы были поцарапанные, из белого пластика, стульев не хватало, вместо них стояли низкие ящики из-под винограда, поставленные на ребро. По обе стороны от прилавка размещались два здоровенных чёрных динамика, из которых обычно грохочет что-то вроде «Зайка моя, я твой хвостик» или «Голуби летят над нашей зоной…» Здесь собираются местные мужики постарше, те, у кого денег почти нет. Парни и девушки ходят в другое кафе, «Камышинка», которое устроили в клубе, там крутят рок и можно потанцевать. А те, у кого есть деньги, ездят отдыхать в Бахчисарай.