Фер-де-ланс - [7]

— А теперь молись, Арчи, чтобы на сей раз я попал в точку. Если да, то к Рождеству я пополню свою коллекцию ещё одним сортом ангрекум сескипедале.

Я догадался, о чём идёт речь, ибо вёл учёт всех расходов по оранжерее, и хотя я писал в счетах все эти заковыристые названия орхидей по-латыни, мне так же трудно было произнести их вслух, как понять, какое отношение имеет исчезновение Карло Маттеи к смерти ректора университета.

— Покажи ей какой-нибудь экземпляр, — вдруг сказал Вулф.

Последний экземпляр просмотренной им газеты лежал сверху, но я взял тот, что был под ним. Заметка о пропаже картины была справа в углу страницы. Когда я развернул страницу перед Анной, Вулф сказал:

— Посмотрите, мисс Фиоре. Здесь была сделана вырезка в той газете за понедельник?

Бросив беглый взгляд на страницу, Анна тут же сказала:

— Нет, сэр. Это была большая заметка вверху, я покажу вам…

Я быстро взял у неё газету и дал ей другой экземпляр. На этот раз взгляд Анны задержался на странице дольше.

— Да, здесь.

— Вы уверены?

— Да, она была сделана в этом месте, сэр.

Какое-то время Вулф молчал, затем вздохнул и сказал:

— Поверни-ка её кресло, Арчи.

Я повернул кресло вместе с Анной так, чтобы она сидела прямо против Вулфа. Тот, подняв на неё глаза, спросил:

— Вы уверены, мисс Фиоре, что дыра от вырезки была именно здесь?

— Да, сэр, уверена.

— Вы видели эту вырезку где-нибудь в комнате, в корзинке для бумаг или у него в руках?

— Нет, не видела, сэр. В корзинке её быть не могло, потому что у мистера Маттеи в комнате нет корзинки для бумаг.

— Хорошо, если бы всё объяснялось так просто. Вы можете ехать домой, мисс Фиоре. Вы хорошо держались, были терпеливы и мужественны, не как многие из тех, из-за которых я предпочитаю не выходить из дому, чтобы только избежать встречи с ними. Вы вот знаете, для чего человеку дан язык и как им пользоваться? Я хочу, чтобы вы ответили мне ещё на один вопрос. Окажите мне такую любезность.

Хотя девушка была полумёртвой от усталости, у неё нашлись ещё силы, чтобы удивиться. Я увидел это по её глазам. Она с изумлением смотрела на Вулфа.

— Только один вопрос, мисс Фиоре. Вы когда-нибудь видели в комнате Карло Маттеи клюшку для гольфа?

Если он ждал эффекта от этого вопроса, он с лихвой его получил. Впервые за все эти долгие часы девушка не ответила на его вопрос — она потеряла дар речи. Это было совершенно очевидно. На мгновение этот вопрос вызвал еле заметную краску на её щеках, но потом она побледнела ещё больше, рот её приоткрылся, и лицо, лишившись осмысленного выражения, стало напоминать лицо дебила. Она начала дрожать.

Но Вулф не отступал:

— Когда вы видели её? — тихо спросил он.

Она неожиданно плотно сжала губы, и её руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

— Нет, сэр, — пробормотала она. — Нет, сэр, я ничего не видела…

Вулф какое-то мгновение смотрел на неё, потом сказал:

— Ладно. Всё хорошо, мисс Фиоре. Отвези её домой, Арчи.

Она даже не попыталась встать, пока я не коснулся её плеча. Тогда она оперлась о подлокотники кресла и поднялась. Вулф явно потряс её до глубины души, но она не казалась испуганной, скорее поникла.

Я снял со спинки кресла её жакет и помог ей одеться. Когда она направилась к двери, я обернулся и не поверил своим глазам — Вулф встал со своего кресла. Однажды, помню, он не соизволил даже сделать вид, что привстает, когда эту комнату покидала дама, стоившая двадцать миллионов долларов, жена английского герцога.

— Я обещал ей доллар, сэр, — сказал я ему наконец то, что собирался сказать.

— Тогда тебе придётся выполнить своё обещание, — произнёс он и, чуть повысив голос так, чтобы его было слышно у двери, пожелал мисс Фиоре доброй ночи.

Она не ответила. Мы вышли, и я посадил её в машину. На Салливан-стрит миссис Риччи ждала нас на тротуаре перед домом. Одного её взгляда в мою сторону было достаточно, чтобы я, не вдаваясь в объяснения, поспешно уехал.

Глава 3

Когда, поставив машину в гараж, я пешком добрался до Тридцать пятой улицы, в кабинете Вулфа уже было темно. Поднявшись на второй этаж, я увидел полоску света под дверью его спальни. Я часто гадал, как он справляется со своим вечерним туалетом, ибо доподлинно знал, что Фриц ему в этом не помогает. Комната Фрица была этажом выше, через холл от оранжереи, моя же соседствовала со спальней шефа. Я любил свою комнату, она была достаточно просторной, в два окна, с отдельной ванной. Здесь я провёл последние семь лет и считал её своим домом. Я рад был бы прожить в ней ещё столько же и даже втрое больше.

Единственная девушка, которую я любил, сделала лучший выбор. В те тяжёлые для меня дни я и познакомился с Ниро Вулфом… но об этом я расскажу в другой раз, когда придёт время. Есть тут моменты, которые ещё не до конца мне ясны. Итак, эта комната стала моим домом. В ней большая удобная кровать, письменный стол со множеством ящиков и ящичков, три мягких удобных кресла, хороший ковёр во всю комнату, а не половичок, скользящий под ногами, словно кусок масла на раскалённой сковороде. На стенах картины, нарисованные мной, и, как мне кажется, неплохо: гора Вернон на родине президента Джорджа Вашингтона, голова льва с роскошной рыжей гривой и премиленький пейзажик — деревья, лужайка, цветы. Тут же висит большая фотография моих родителей, умерших, когда я был совсем ребёнком. У меня есть ещё одна картина — обнажённая женщина, наготу которой скрывают длинные роскошные волосы, но она висит в ванной. В общем, это самая обыкновенная комната, если не считать сигнального устройства у меня под кроватью. Оно включается, когда Вулф входит в свою спальню и поднимает рубильник, а делает он это каждый вечер, и тогда, если кто-то подходит к дверям его спальни ближе, чем на пять футов, или пытается влезть в окно, воет сирена. Разумеется, все входы и выходы в оранжерее тоже на сигнализации. Вулф однажды сказал мне, что ему незнакомо чувство страха за свою жизнь, просто он не терпит, когда к нему кто-либо неожиданно прикасается или вынуждает делать резкие ненужные движения. Я понимаю его — при огромном росте и необъятной толщине это действительно проблема. Что касается меня, то труса я не выношу и никогда не сел бы с ним за один стол.