Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост - [31]

Штейнберг, Бочкарев и Кайгородов

Еще один кадровый вопрос возник в областном телерадиокомитете. Ко мне на прием пришла ватага самых ярких, известных и заслуженных телерадиожурналистов Прикамья, многих из которых я хорошо знал. Заводилой был телепублицист Натан Штейнберг, старый приятель моего отца. Штейнберг, одетый в пижонскую кожаную куртку и неизменный шейный платок, зашел в кабинет первым, развалился в кресле, закурил без разрешения и сказал с легким одесским прононсом:

– Миша, если ты не уволишь этих уродов, мы будем плакать за них, а ты будешь плакать за нас.

Штейнберг сделал дирижерский жест, и диктор областного радио Бубенщиков, голос которого знали три поколения жителей Прикамья, прочел пространную петицию, смысл которой заключался в том, что нынешних руководителей телерадиокомитета (упомянутых Штейнбергом «уродов») надо срочно менять, потому что они не только ортодоксальные коммунисты, но еще и бездарные неумехи, душащие свободу слова, тормозящие творческий процесс и разваливающие телевизионно-радийное хозяйство.

В целом с постановкой вопроса я был согласен, но телерадиокомитет находился в двойном подчинении, а вся его собственность была стопроцентно федеральной. Я сказал коллегам об этой коллизии, но обещал принять правильное кадровое решение. Принял я его быстро, после чего позвонил своему бывшему шефу, редактору «Прикамских вестей» Гене Бочкареву:

– Гена, выручай. Нужен хороший человек на наше областное телерадиохозяйство. В этой глубокоуважаемой организации царит бардак, разброд и шатание. Там нужно срочно наводить уставной порядок, не забывая о политически грамотном освещении текущих событий. Задача непростая, но достойная. Короче, передавай газету Кайгородову и переходи на телерадио. Там у тебя всего будет больше, чем сейчас, в десять раз – и людей, и техники, и машин, и проблем. Кабинет больше твоего раз в пять, зарплата – в два.

– Непропорционально как-то. К тому же газета – это мое детище, а Кайгородов – пьяница.

– Пропорции можно выровнять, если ты намекаешь на деньги. На ТВ тарифная сетка зарплату не ограничивает – раскрутишь рекламу, и кормись с нее на здоровье. Газета – наше общее детище, пропасть мы «Вестям» не дадим, а Кайгородов не только пьяница, но еще и умница, профессионал и трудяга. Даю на размышление день.

Гена позвонил через час, и сказал, что согласен. Я назначил его «и.о.» и направил представление в Москву по телетайпу, продублировав фельдпочтой.

В тот же день Сан Саныч представил Бочкарева коллективу, а на следующий день Гена уволил пресловутых «мудаков». Потом мне позвонил первый заместитель министра печати и информации и обругал за самоуправство. Я сказал, что другой кандидатуры на должность председателя телерадиокомитета, кроме Бочкарева, у меня нет и не будет, но, чтобы подсластить пилюлю, пообещал дать денег на ремонт производственных помещений телецентра и приобретение профессиональной линейки Betacam SP – видеокамеры и видеомонтажного комплекса. На том и порешили. Москва согласовала назначение, по поводу чего в редакции «Прикамских вестей» состоялся шумный отходняк, после которого Бочкарев заставил Витю Кайгородова закодироваться от пьянства у местного врача-целителя.

Конец империи

21 декабря руководители одиннадцати республик (пятнадцать республик исчезающего СССР минус заблаговременно отделившаяся Прибалтика и воюющая Грузия) подписали в Алма-Ате декларацию о создании СНГ – Союза Независимых Государств. Обратный отсчет времени для Советского Союза пошел на часы. Через четыре дня Горбачев подписал свои последние указы – о присвоении званий «Народный артист СССР» Олегу Янковскому и Алле Пугачевой, а также о сложении с себя обязанностей президента СССР. Все это оставило двойственное впечатление, усилившееся тем, что Янковский мне не нравился, а Пугачеву я вообще терпеть не мог. В полночь советский флаг на четвертом корпусе Кремля сменил российский триколор, а под утро меня разбудил звонок директора «Камаэнерго»:

– Михаил Георгиевич, в сети единой энергосистемы резко повысилось напряжение – республики закольцовывают свои сети. Центральная диспетчерская в Москве своими силами уже не справляется.

– Прискорбно, но я-то тут причем?

– Надо отключать энергоагрегаты – оборудование может не выдержать.

– Какие агрегаты?

– ТЭС, котельные.

– Вы предлагаете оставить область без тепла в двадцатиградусные морозы? В тюрьму захотели?

– Если котлы взорвутся, я тоже сяду в тюрьму, но при этом еще и энергообъекты потеряю!

– Ничего не отключать! Сейчас приеду.

Я разбудил звонком Седых, и через час мы втроем собрались в диспетчерской «Камаэнерго». Еще через несколько минут стало ясно, что ряд агрегатов все-таки придется отключить, либо перевести на пониженную мощность и резервный режим работы. Потом я оставил Седых в диспетчерской, а сам поехал на работу. Вновь, как и три месяца назад, появилось ощущение бессилия перед грядущей катастрофой. Это впечатление усилил звонок Шебалина, который сообщил, что МВД разработало план оперативных действий по пресечению возможных массовых беспорядков в связи с отпуском цен 2 января. Шебалин прислал мне этот план, и на его основе я издал соответствующее постановление с грифом «Не для печати».