Феномен - [36]

— Нет там ничего, — ответил Владимир. — И шара тоже нет, — и утащил кота на весы. Ровно семь килограммов. Березовая чурка превратилась в кота! Немыслимо! Но по виду, по повадкам это был котенок. И что-то в этом котенке было знакомое, где-то мы его видели.

— Да это же наш Бонифаций! — воскликнул Тока.

Маленького котенка Бонифация притащил неделю назад сердобольный Тока. Котёнка приняли. У него всегда были и блюдечко со сливками, и матрасик, и ящичек с песком, за которым следил Тока. С котенком любили позабавиться солидные мужчины и представительные женщины, он был смешным и игривым. Кто-то в первый же день наступил ему нечаянно на лапку и он немного прихрамывал.

Действительно, этот искусственный кот был очень похож на Бонифация, и прихрамывал на ту же переднюю лапку, толь уж не в меру большой. А настоящего Бонифация в лаборатории не было. Поискали его, не нашли, и отправились искать по институту. Котенок исчез.

— Мистика, — проворчал Добрыня. — Неужели этот котище и есть наш Бонифаций. Тогда вообще дьявольщина получается.

Вернулись в лабораторию, а там наш маленький Бонифаций играл с синтезированным котом — значит, дремал где-нибудь в кутке. Схожесть животных была очевидной: кончики ушей черные, на лапках белые пятнышки, рисунок и количество серых полосок на туловище одинаково. А главное, мордочки — не отличить. Котят немедленно отправили на экспертизу для установления их анатомической и физиологической идентичности.

Предположение подтвердилось. Кроме того было установлено, что это одна особь одного возраста в двух экземплярах, различающихся лишь массами тел.

— Доэкспериментировались! — сказал Добрыня.

— И это замечательно! — не удержался Владимир.

— Получите еще одного Бонифация, — подсказал я.

— Обязательно! — крикнул Владимир и приволок откуда-то опять березовую чурку. Мы надеялись, что она превратится в кота. Однако при том же режиме и в тех же условиях получился знакомый нам желтовато-бурый, холодный шар. И сколько еще ни пробовали — только одни шары. Пробовали и на второй день, и на третий, но коты больше не получались.

Химический состав шаров по-прежнему не могли определить, это было качественно новое образование. Что ж, при особых условиях родилось и особое вещество. Оно изучалось. Некоторые сотрудники — любители пеших походов на природу — использовали самые маленькие шарики в качестве переносных холодильников. Кинешь горошину в склянку — и в рюкзак с продуктами, все заморозит.

Сознание не принимало появление на свет Бонифация. Не массовый ли это психоз? Но котище всегда был у всех на виду, жизнедеятельность его организма зарегистрирована приборами, он существовал объективно.

— Скажи, Саша, честно, — спросила меня Юлия на занятиях. — Бонифаций — это проделки Владимира?

— Нет, Юля. Он от меня ничего не скрывает. Ты же видишь, как он сам поражен и растерян.

— О, это такой артист. Будет преданно смотреть тебе в глаза и говорить «да», а сам прекрасно знает, что «нет». Но я верю тебе. Помни о нашем разговоре, ничего не надо скрывать.

В шесть утра меня разбудила трель видофона. Вызывал Владимир. Он был в явном замешательстве:

— Саха, жми в институт!

Сахой он меня еще не называл.

— Что случилось? Ведь этакая рань.

— Заводи свой агрегат и жми! Неужели не понятно.

Я освежил голову холодной водой и на мопеде помчался в институт.

Скрестив руки на груди, Владимир задумчиво стоял возле раскрытого люка камеры.

— Полюбуйся! — он показал рукой на люк.

На дне камеры лежал круглый и выпуклый, ограненный прозрачный кристалл. Рядом валялась обыкновенная кувалда.

— Я пришел снять показания кристогеля, — рассказывал Владимир. — В коридоре услышал глухие звуки, похожие на удары. Зашел в лабораторию, удары сразу прекратились. Я крикнул, кто здесь стучит? Молчок. Обогнув «Аленушку», увидел раскрытый люк, а в камере вот это произведение. Сразу вызвал тебя. А кого же еще? Ты для меня самый близкий и доверенный. А теперь давай в камеру следствие наводить.

Грани кристалла при освещении играли красками, переливались и сверкали.

— Это алмаз, а точнее — бриллиант, — сказал Владимир и сосчитал грани. — Пятьдесят шесть. Классическая бриллиантовая огранка. А ну-ка, — он обхватил алмаз и поднял его. — Ого, килограммов сорок будет. А в люк он не пройдет. Так и есть. Замечательно!

— Ты думаешь, кто-то был в камере?

— не только был. Он и алмаз этот сумел получить, и Бонифаций его рук дело. Интересно, зачем ему понадобился такой большой бриллиант? Не учел, бедняга, что в люк не пролезет, вот и хотел его кувалдой расколоть и вытащить по частям. А я помешал. У этого человека очень высококачественные мозги. Надо его обязательно найти. Нам с тобой найти, понимаешь, и никому другому. А то могут по-всякому истолковать его поступок, могут и преступление усмотреть, могут и воровство энергии приписать. Обидят, накажут. А мы с ним по-свойски поговорим, он должен быть добрым баламутом, мы поймем друг друга. Ты в сыске не специалист?

— Не специалист.

— Я тоже. Что ж, приступим к расследованию.

Умора этот Владимир!

Внутренняя полость камеры совершенно не оставляла никаких следов, к ней вообще ничего не приставало. На бриллианте тоже следов не было.