Феномен ростовщичества: От Вавилона до глобальной финансовой системы - [9]

 

 В Греции, согласно закону Дракона, кто не мог вовремя расплатиться с долгами, тот вместе с семьей становился собственностью заимодавца. Дракон был афинским законодателем, при котором в 621 году до н.э. были записаны правовые обычаи («драконовы меры»») - наказания за нарушение частной собственности. Осталось из истории такое понятие: драконовский процент.

 

 В 594г. до н.э. в Греции Солоном была применена отмена долгов(seisachtheia). Стремясь укрепить экономическое положение средних земледельцев, Солон ввел ограничения ссудного процента. «Солон освободил людей раз и навсегда, запретив все ссуды под залог жизни должника, и в то же время он выпустил законы, погасившие все долги. Частные и государственные. Законы Солона были вырезаны на четырехгранных деревянных столбах, которые можно было поворачивать, и поставленв близ афинской площади (агоры).». (Аристотель. Афинская политика).

 

 «Солон первый отказался от долга в семь таланов, которые причитались его отцу, и этим побудил к тому же самому и остальных». (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М, Мысль,1979,620 с.)

 

 Законодательно запрещалось обращение в рабство за долги, т. е. долговая кабала. Эти радикальные меры должны были укрепить экономическое положение основной массы афинских земледельцев, создать некоторые гарантии их общего благосостояния. Снятие долговых камней и отмена долгового рабства были тяжелым ударом по родовой аристократии, так как именно с помощью этих мер, она увеличивала свои земельные владения и закабаляла земледельцев, превращая их в зависимых арендаторов. Прежде всего, были кассированы все долги, сделанные под заклад земли, проведена так называемая сисастхия, т. е. "стряхивание бремени" (заимодавцы для обеспечения долга ставили камни с записями на участках задолжавших крестьян).

 

 В результате введения конституции Солона большинство людей были освобождены от долгового рабства и поднялись по социальной лестнице, а многие их хозяева опустились. Интересно, что накануне введения своих законов Солон посвятил в свои замыслы некоторых представителей афинской аристократии. Они же, в свою очередь, заняв крупные суммы денег, скупили большие участки земли, и после погашения мгновенно стали богачами.

 

 В дальнейшем неоднократно повторялись безуспешные попытки со стороны государства фиксации процента с целью ограничения ростовщичества, которое стало уже в Древнем Риме одним из способов обогащения. Чаще всего ссуда давалась под под 2% в месяц.

 

 Показательно, в частности, массовое возрождение - впервые после Солона - так называемых закладных столбов (o{roi). Эти небольшие каменные столбики снова ставились на участках. Наличие массы документальных свидетельств позволяет по достоинству оценить неоднократно встречающиеся в литературе того времени заявления об углублении пропасти между крупными и мелкими состояниями, о неуклонной концентрации собственности в руках немногих богачей и обеднении народа. Во всяком случае, когда на суде афинский оратор заявляет, что некоторые ловкачи скупили земли больше, чем ею владеют все, присутствующие в судебной палате (Dem., XXIII, 208), то это не должно восприниматься как риторическое преувеличение.

 

 Нарисованная картина ростовщичества не была уделом одних только Афин. Сходная ситуация складывалась во всех без исключения греческих полисах. О росте крупных состояний и имущественной дифференциации в городах Пелопоннеса можно судить, например, по тому, что во главе местных лаконофилов стоял некий Ксений, "про которого говорили, что ему приходилось измерять медимном серебро, полученное в наследство от отца".

 

 Но, что самое поразительное, общей судьбы не смог избежать даже спартанский полис, где целая система ограничительных запретов ростовщичества долго сдерживала, но так и не смогла сдержать естественно развивавшийся процесс расслоения гражданской корпорации. Принятый около 400 г. закон эфора Эпитадея о свободе дарения и завещания земельных наделов спартанцев уничтожил последние формальные препоны для мобилизации собственности. Имущество частного лица было как бы в полном распоряжении государства: последнее могло приказать женщинам выдать все свои драгоценности, кредиторам - поступиться в его пользу своими ссудами.

 

 Последствия этого были поистине катастрофические: в Спарте, где принадлежность к общине "равных" обусловливалась обладанием наследственным наделом-клером и возможностью вносить свою долю в застольное товарищество- сисситию, разразившаяся теперь почти откровенная скупка наделов привела к резкому сокращению числа граждан. Если во времена легендарного законодателя Ликурга спартиатов насчитывалось около 9 или даже 10 тыс., а в период Греко-персидских войн их все еще было свыше 5 тыс., то к 371 г., по подсчетам К. Ю. Белоха, число спартиатов упало до 1500, а ко времени Аристотеля сократилось еще более.

 

 По утверждениям Плиния Старшего, “деньги дали начало алчности, ибо явилась возможность заниматься ростовщичеством и наживаться, не трудясь”. (Плиний Старший. Естественная история, XXX III, 48).