Феномен - [16]
В пристанционном сквере гнездилось небольшое летнее кафе, которое, как говорится, дышало на ладан перед закрытием на зиму. В палатке имелась черствая, при последнем издыхании, снедь в виде хлеба, посиневших от холода котлет и чуть теплое какао, настолько густое, что напоминало гороховое пюре. Возле палатки — столики для еды «в стоячку», под открытым небом.
— По стакану какао? — Потапов вопросительно потянул воздух носом. — Серьезней заправимся где-нибудь на лоне. Согласна?
Взяли по стакану. Напиток оказался не таким уж и густым и отдаленно напоминал не только какао, но и кофе.
За одним из столиков компания молодых людей, сбившаяся в непроницаемый для постороннего взгляда кружок, разливала по грязным стаканам что-то свое, приносное.
Потапов, относивший буфетчице порожние стаканы, бесстрашно посмотрел в сторону киряющих, и тут на глаза ему попался прыщавый пэтэушник, тот самый трусливый сквернослов из вагона, сбежавший с лекции Потапова прежде других. Скверный, от слова «сквер», кружок по сравнению с его вагонным вариантом заметно разросся: помимо бородатеньких сопляков — еще три сердитых мотоциклиста в красных касках, выражение глаз замаскировано под скуку, на губах презрительная ленца, под шуршащими капроновыми курточками — дремлющая мощь суперменов, заблудившихся среди лилипутов.
Красные их мотоциклы стояли на проезжей части дороги, касаясь друг друга передними колесами, словно обнюхивались. На лицах мотоциклистов было написано, что они вот-вот умрут от скуки, если не совершат что-нибудь «обалденное».
Задержавшись возле тесной компании, Потапов побренчал стаканом о стакан, как бы прося слова. Он и сам не понимал, что его дернуло ввязаться: сегодняшний ли дерзостный настрой, когда все, к чему бы он ни прикасался — жестом, словом, мыслью, — беспрекословно подчинялось, сникало, или же нынешний антиалкогольный порыв всей страны, — кто знает? Во всяком случае, к звону его порожних стаканов прислушались.
— Чего тебе, отче? — поинтересовался мотоциклист, стоящий к Потапову лицом. — Плеснуть? Кидай трояк — нацедим.
— Ваше здоровье, господа самоубийцы! — Иван Кузьмич приветственно вознес над головой один из стаканов.
Потапов отметил для себя, как медленно разворачиваются к нему лица остальных сотрапезников. Такие все юные и такие настороженные, опытные. Прыщавые в бородках узнали Потапова и заметно встрепенулись изнутри: жить им стало, по всем приметам, намного интереснее, чем минуту назад.
— Пацаны! Этот козел еще в поезде возникал. На рога лез!
Ребятишки дружно загалдели, заперебирали всякие липкие слова, и только один из мотоциклистов, лицо костлявое, мускулистое, в глазах — охотничья сметка, явно постарше остальных, обратился к Потапову со сдержанной яростью:
— Вам что, больше всех надо?
Потапов не спешил с ответом. Он и впрямь прикинул: много ли ему надо? Не от жизни — от дня сегодняшнего, от состояния теперешнего — много! Почти все, что его окружает, хотелось нынче вместить в сердце, переполниться жизнью, ее огнем, чтобы никогда уже не гаснуть, не затухать на ее ветрах. Сегодня Потапова многое радовало и обнадеживало, и прежде всего то, как лихо он принялся за дневные обязанности, как вдохновенно вонзился в утро, сокрушая свои сомнения, страхи и постороннюю волю. Много ли ему надо?
«Во всяком случае, больше, чем всегда», — улыбнулся Потапов своим мыслям, а вслух продолжал:
— Я не очень красиво плаваю, ребятки, но, когда на моих глазах тонут, не раздумываю. Вот только прежде я, перед тем как в воду войти, не только ботинки, но и шляпу снимал, как ненормальный. А сегодня — прямо в шляпе.
Среди «тонущих» произошло короткое замешательство. От Потапова все они, как по команде, отвернулись, держа совет. Разговаривали приглушенно и несколько озадаченно:
— Наверняка — мент!
— Книжечку предъявит и…
— Линяем, братва. Придурок какой-то…
Со стола собирали нехотя, затыкали и прятали в карманах бутылки, чесались, кряхтели, сквернословили, ко почему-то не слишком громко, а как бы по обязанности. Во всяком случае, не засиделись. Потом похватали мотоциклы, завели. Поднялся невероятный рев. Все шестеро разместились по сиденьям. И тут началось. На приличной скорости закружились вокруг кафе, дыму напустили, гаму! Кругов по двадцать намотали. Это чтобы в долгу не остаться, выговориться — хотя бы при помощи двигателей. И наконец умчались прямиком по заросшей подорожником узкоколейке, шпалы которой давно стерлись до земли, и теперь меж заржавленных рельсов пролегала отчетливая тропа.
Потапов молча отобрал у Насти сумку с провизией и так же молча направился по бывшей узкоколейке в сторону низкорослого, приболотного леса. На тропе, утопленной в шпалы, не успел рассеяться залихватский мотоциклетный дымок.
— Иван Кузьмич, а Иван Кузьмич… — канючила Настя, едва поспевая за Потаповым.
— Чего тебе, Настя? — Не оборачиваясь, Потапов прибавил шагу. — Боишься, что к лешему в гости заведу? А ты не бойся, а ты положись на Потапова. У него опыт. Потапов ориентируется лучше в лесу. Потапов в детстве ходил босиком! По рыхлой земельке.
— Иван Кузьмич, а вы сплетен не боитесь? А вдруг Марии Петровне донесут, что мы с вами в лес ходили вдвоем?
Центральное место в сборнике повестей известного ленинградского поэта и прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР Глеба Горбовского «Плач за окном» занимают «записки пациента», представляющие собой исповедь человека, излечившегося от алкоголизма.
Творчество Глеба Горбовского — явление в русской поэзии последних десятилетий.В книгу «Сижу на нарах» вошли малоизвестные широкому читателю и ранее не публиковавшиеся стихи, которые до недавнего времени (год издания книги — 1992) не могли появиться в печати.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу включены две новые повести: «Первые проталины» — о драматическом послевоенном детстве ленинградского подростка, и «Под музыку дождя» — о молодой женщине, не идущей ради своего счастья ни на какие компромиссы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Центральное место в сборнике повестей известного ленинградского поэта и прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР Глеба Горбовского «Плач за окном» занимают «записки пациента», представляющие собой исповедь человека, излечившегося от алкоголизма.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?