Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - [27]

А в «Последней воле Раймонда Луллия», где говорится о его предполагаемой алхимической работе в лондонском Тауэре, автор замечает: «Мне удалось превратить пятьдесят тысяч фунтов ртути, свинца и олова в золото».

«Более того, — продолжает Уэйт, — алхимик, называющий себя Раймондом Луллием, был прекрасно знаком с азотной кислотой и с её способностью растворять металлы. Он мог произвести aqua regia,[112] добавив хлорид аммония (нашатырь) к азотной кислоте, и знал, что полученная жидкость обладает способностью растворять золото».

Также он явно знал, как готовить растительные тинктуры, усиливая спиртовую составляющую вина порошком соли углекислого калия; как коагулировать летучие щёлочи спиртом; как получать алюминиевые квасцы и как при помощи воды дистиллировать розмарин для получения масла.

Разумеется, возможно, что оба Луллия — религиозный мистик и алхимик — в действительности были одним и тем же лицом, а всё вышеописанное — намеренной и типичной по схеме мистификацией, предпринятой защиты ради. Жак Садуль[113] придерживается именно этой теории и считает, что Раймонд Луллий предпочёл разделить свою теологическую и алхимическую деятельность, сделав так, что результаты последней были преданы гласности лишь после его смерти — а это ещё одна популярная стратегия алхимиков.

Я склонен согласиться с этой гипотезой, и вот почему. Известно, что Луллий предпринимал паломничество к гробнице апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостелла — инициатическое путешествие, совершённое и несколькими другими выдающимися алхимиками, — а впоследствии, во время уединения на горе Ранда на родной Майорке, пережил религиозное просветление. Одна из легенд гласит, что оно имело форму алхимического видения, во время которого листья ближайшего мастикового дерева уподобились буквам алфавитов разных языков, на которых ему было суждено впоследствии преподавать Герметическое искусство. (Известно, что Луллий убедил короля Арагона основать на Майорке школу изучения арабской культуры, а папу Римского во время Венского совета 1311 года — организовать кафедры греческого, еврейского, халдейского и арабского языков в Риме, Париже, Оксфорде, Болонье и Саламанке.)

Вдобавок Луллий признавался, что составил своё стихотворение «Книга о любящем и возлюбленном» (1283) по образцам суфийской поэзии. Наконец, и это, возможно, самое важное: особый интерес вызывает период его обучения, а затем и преподавания в Монпелье, где он пошёл по стопам предшественников — Альберта Великого, Фомы Аквинского, Роджера Бэкона и своего собственного учителя — Арнольда из Виллановы. Этот факт имеет для нас первоочередное значение не только потому, что всех этих адептов объединяло общее место обучения, но и потому, что влияние суфиев и каббалистов в Монпелье было особенно сильно.

По этому поводу доктор Д. Кэмпбелл пишет в своей «Арабской медицине» (Лондон, 1926 год):

«Период, в течение которого пальму литературного первенства удерживала Франция, совпал с возвышением и развитием арабской школы в Монпелье под непосредственным влиянием арабизированных евреев из Испании. Монпелье, благодаря своим географическим связям с Андалусией, с одной стороны, а также с Сицилией и Итальянским полуостровом — с другой, привлекал со всего Латинского Запада огромное множество студентов, которые, испив из доступных в то время арабских источников, вновь рассеивались по всей Европе, сообщая роскошной ткани европейской средневековой культуры блеск арабской эрудиции. Учение выпускников университета Монпелье, оказавших решающее влияние на медицинскую литературу на континенте и в Англии, — одно из самых выдающихся явлений в истории Средних веков. Новый развивающийся жанр романа вкупе с постоянным поступлением из Южной Испании арабских работ, по большей части переведённых на равнодушную латынь, стимулировал развитие языка и науки, особенно восприимчивых к арабскому влиянию».[114]

Интересно использование доктором Кэмпбеллом глагола «рассеиваться» в вышеприведённом пассаже. Знал он о масштабах суфийского влияния в сарацинской Испании или нет, но существует суфийская традиция распространения знаний, известная именно как техника «рассеивания» (по-арабски нашр) В Испании она была популяризирована Ибн Эль-Араби, мурсийцем, родившимся в 1164 году. Арабский корень NSHR, от которого произошло это слово, подразумевает различные варианты значения, в том числе «расширяться», «распространяться», «рассеиваться», «показывать», «размножать», «возвращать к жизни», «разгонять», а также «зеленеть после дождя (или посвящения)».

Сложно себе представить, как могло получиться, что Луллий, обучаясь в Монпелье и тем более под руководством Арнольда из Виллановы, не оказался бы причастным алхимическому искусству. Некоторые авторы утверждают, что во время своего предполагаемого визита в Англию Луллий обеспечил Эдуарду II дополнительные средства для Крестовых походов вовсе не трансмутацией золота, а предложением ввести новый налог на шерсть.[115]

Соприкоснуться с исследуемой мною цепью преемственности Луллий мог ещё во время обучения в Сорбонне — перед тем, как поступить в университет Монпелье. Луллий и Дуне Скотт во время одной из лекций, прочитанных последним в Сорбонне, как-то схлестнулись в ожесточённом споре. Но Луллий был столь красноречив и убедителен в защите своей теологической точки зрения, что в результате эти двое стали друзьями.