Феникс в Обсидановой стране - [2]

И вот, уничтожив собственный народ, я почувствовал себя счастливым.

Вместе с Эрмизад и ее братом Арджавом я правил элдренами, прекрасным и благородным племенем, существовавшим на Земле задолго до того, как там появился человек.

Те сны, что часто посещали меня ночами в первые годы жизни в этом мире, теперь тревожили меня все реже и реже, а проснувшись, я уже ничего не помнил. Когда-то сны эти ужасали меня, принуждая думать, что я сошел с ума. В них я пережил тысячи перевоплощений, всякий раз выступая в роли какого-нибудь воителя; но так и не узнал, какое из этих воплощений — мое истинное. Раздираемый самыми противоречивыми чувствами, чудовищными стрессами, я действительно некоторое время был почти безумен, ныне я это знаю точно.

Но теперь я свободен от былого безумия и посвятил себя восстановлению красоты, которую сам же разрушил во время своих военных кампаний в разных уголках Земли, сначала в качестве Героя и Защитника людей, а потом — элдренов.

Там, где когда-то прошли армии, мы посадили цветы и кустарники. Там, где когда-то высились башни городов, мы стали выращивать леса. И Земля вновь обрела покой и красоту.

И моя любовь к Эрмизад все более крепла.

Теперь я с любовью воспринимал каждую новую черточку ее характера, открывшуюся мне.

На Земле вновь воссияла гармония. И Эрекозе, Вечный Герой, Вечный Защитник, и Эрмизад, Великая Принцесса элдренов, были отражением этой гармонии.

Страшное, чудовищное оружие, которое мы использовали, дабы победить человечество, было теперь надежно спрятано, и мы поклялись никогда более не прикасаться к нему.

Города элдренов, стертые с лица Земли армиями людей (когда я предводительствовал ими), были теперь восстановлены, и ныне там на площадях играли и пели дети элдренов, а на улицах и террасах домов цвели цветы. Пышная растительность скрыла все шрамы, нанесенные Земле армиями людей. И элдрены забыли об этой расе, когда-то пытавшейся уничтожить их.

Только я помнил о людях, потому что люди когда-то призвали меня в этот мир для борьбы с элдренами. Но я предал человечество — и все мужчины, женщины и дети погибли. Река Друнаа стала тогда алой от их крови. И хотя она уже давно очистила свои воды, они не могли смыть чувства вины, которое все же временами меня охватывало.

И тем не менее я был счастлив. Мне казалось, что я никогда еще прежде не знал такого мира в душе, такого покоя.

Мы бродили с Эрмизад по улицам и крепостным стенам Лус Птокаи — столицы элдренов и никогда не уставали от общества друг друга. Иной раз мы пускались в обсуждение какой-нибудь тонкой философской проблемы, иной раз просто сидели в молчании, наслаждаясь напитанным ароматами цветов воздухом.

А если бывало подходящее настроение, один из изящных элдренских кораблей уносил нас в иные края, дабы мы могли познать тамошние чудеса. Мы посетили Равнины Тающих Льдов, Горы Скорби, протянувшиеся на сотни миль леса и высокие холмы, долины Некралалы и Завары — земли, где некогда обитала человеческая раса. Но иногда меня охватывала непонятная меланхолия, и тогда мы ставили паруса и направляли свой корабль к третьему континенту Земли, южному континенту, именовавшемуся Мернадин, где с древнейших времен обитали элдрены.

Эрмизад старалась успокоить меня, помочь мне отогнать тяжкие воспоминания, избавиться от чувства стыда.

— Ты ведь знаешь, я верю в то, что все это было предопределено, — говорила она, гладя меня по щеке своей мягкой ладонью. — Человеческая раса стремилась уничтожить нашу. И это стремление погубило их. А ты был только орудием в руках Судьбы.

— И все же, — отвечал ей я, — разве я не обладаю свободой воли? Разве не было другого решения этой проблемы, кроме учиненного мной геноцида? Ведь раньше я надеялся, что человечество и элдрены могут жить в мире…

— И ты старался осуществить эту мечту. Но они и слушать об этом не желали! Они и тебя хотели уничтожить, точно так же, как и всех элдренов. Не забывай, что это им почти удалось, Эрекозе!

— Иной раз, — признавался я ей, — мне хочется вернуться в мир Джона Дэйкера. Когда-то мне казалось, что тот мир — чересчур сложный и тесный. Теперь же я понимаю, что в любом из миров существует то, что я более всего ненавижу, пусть даже в иных формах. Циклы Времени могут меняться, Эрмизад, но сущность человека — никогда. А именно эту сущность я и надеялся изменить. И проиграл. Видимо, такова моя судьба — пытаться изменить саму сущность Человечества — но безуспешно…

Однако, Эрмизад не принадлежала к человеческой расе и не могла до конца понять меня, хотя и старалась, и сочувствовала мне. Это было единственное, чего она не могла понять.

— Твоя раса обладала многими достоинствами, — говорила она. И сразу замолкала, хмурясь, не в силах высказать, что хотела.

— Да, но их достоинства превратились в свою противоположность. Так всегда с людьми. Юноша, ненавидящий бедность и убожество, стремился изменить мир к лучшему, но в итоге уничтожал то, что было прекрасно. Видя, как одни люди гибнут в нищете и отчаянии, он убивал других. Видя голод, он уничтожал урожай. Ненавидя тиранию, он душой и телом предавался величайшему тирану — войне. Ненавидя беспорядок, он изобретал разные способы его уничтожения, но в результате лишь привносил еще больший хаос. Любя мир, он подавлял знание, запрещал искусство, провоцировал конфликты и столкновения. Такова вся история Человечества — это непрекращающаяся трагедия, Эрмизад.