Феникс Побеждающий - [86]

Гнетущую обстановку усугубляло то, что эстетические нормы гостей выполнены не были, и подходящих под местные условия тел им не предложили. В чужой эстетике смысл не расшифровывался: зачем со стен свисают пёстрые косы из проводов? Не значат ли эти шипящие, покашливающие звуки "аварийный сигнал"? Без местных воплощений Фаэтону пришлось носить броню не снимая и не поднимая забрала, а Дафне пришлось довольствоваться неуклюжим костюмом за авторством Фаэтона. Комбинезон напоминал устройство для экологических пыток прямиком из Тёмных Лет Зелёных Веков — лицо обхватывал намордник, а остальное тело покрывал симбиотический мох. Дафна выглядела нелепо, да ещё подо мхом жутко зудело.

Фаэтон загрузил в её кольцо какой-то могучий документ, и она (прямо как Альберих, угрожающий подземным эльфам всемогущим кольцом) шла, высоко подняв руку, вглубь станции, шлюз за шлюзом, разгоняя полых андроидов и удивлённых полуандроидов. Она поднималась и карабкалась по лестницам, из полной гравитации в частичную, отпирая на пути замки и затыкая охрану гневно-царственным взором и мановением руки.

Но потом (прямо как когда Логе схватился с Альберихом) они добрались до сенешаля и наёмника Вафнира — трёхглавого и хорошо воспитанного человека по имени Сиглювафнир. С безукоризненной вежливостью он признал, что мол у Фаэтона право находиться на станции есть, но Дафне тут быть нельзя, и не мог бы Фаэтон подождать, пока Вафнир подготовится к переговорам, мы благодарим за терпение, все вопросы будут решены безотлагательно. Улыбки Сиглювафнира источали невинность.

Волшебное кольцо не справилось с дьявольской хитростью вежливого согласия. Пришлось подождать приёма в пустом зале ожидания. Через прозрачный пол можно было увидеть, как ковёр созвездий проплывает незвучным колесом с востока на запад. Оборот станции длился минут двадцать, и половину с позволения сказать дня Фаэтон и Дафна прилежно делали вид, что сказать друг другу им нечего.

Оба не отрывали взгляд от пола — то ли от приступа смущения, то ли из-за того, что через стекло можно увидеть огни буксиров, всполохи солнечных полей, цветение парусов генераторов антиматерии, и всё это не в пример интереснее угрюмых, голых переборок изогнутого коридора.

Дафна нарушила молчание первой.

— Когда залог Вафнира уплатят, кто будет владеть кораблём?

— Неоптолем, — рассеянно ответил Фаэтон. — Ксенофон и Диомед сложили вместе средства и личности, создали Неоптолема, а он выкупил долю Колеса Жизни.

— То есть он станет твоим наполовину? Долг перед Ганнисом прощён.

— Когда я открыл шкатулку, Феникс перешёл в ведение Суда по Банкротствам. Он сейчас удерживается как залог — Курия им "владеет", и использует его в пользу кредиторов, к каковым, к счастью, Ганнис больше не относится. Он бы потребовал разобрать корабль.

— Так корабль ещё можно вернуть?

— Да. Неоптолем держит Феникса в качестве залога, но не владеет им. Феникс можно выкупить, у Неоптолема нет права отказаться от денег. Осталось только снова разбогатеть.

— Понятно.

Молчание вернулось.

Дафну выводило из себя, что выражение лица Фаэтона под забралом приходилось угадывать. Она указала на небольшую кучку огней вдалеке.

— Тут всегда так безлюдно?

— Нет, скоро же Трансцендентальность. Сейчас все переехали туда, где есть дальние передатчики. Разумы Земли, Венеры, Деметры и Колец Юпитера, Внешние и внутренние станции, Соединённые разумы Космических Посёлков, Внеэклиптические Парусники — конструкты, живущие в луче, что выбивается из Северного полюса Солнца, и все остальные — все хотят участвовать. Аурелиан позаботился, чтобы никто не остался один, чтобы никто не очутился вдалеке от передатчиков и не пропустил слияние. Движение замерло. Сколько до Трансцендентальности? Дней десять? Меньше?

— Тринадцать. Завтра Карнавал Двадцатой ночи, когда все мы… когда они все переодеваются в наряды противоположного пола. Или вида.

— Прости.

— Ничего страшного. Я всё равно подарков не ждала.

По традиции, на Двадцатую ночь принято дарить только танцевальные наборы — разнообразные балетные постановки, наборы па и подобное.

Фаэтон знал, что на самом деле такие дары она ценила выше всех остальных подарков Предпоследнего Двухнеделья — полученные тысячу лет назад, во время праздника Аргенториума, программы объездки, галопы, иноходи и прочие аллюры до сих пор были гордостью её конюшни.

— Я больше вот о чём волнуюсь, — сказала она. — Вафниру, по закону, полагается вышвырнуть меня в космос за бродяжничество, но тратить на меня ресурс ускоряющих колец нельзя. Видимо, мне придётся неспешно лететь в пустоту, пока ты меня не поймаешь. Интересно, сколько я продержусь в том бачке? Без тебя в нём будет грустно.

— Не загадывай наперёд.

Фаэтон не осмелился говорить вслух, что надеется отыскать и одолеть Софотека Ничто до конца недели. После этого нужда в секретности пропадёт, Аткинс присягнёт, что слушание прошло несправедливо, и ссылка Фаэтона, и, следовательно, Дафны прекратится.

Она повернулась к нему:

— Любимый, если не вернёшься, я останусь изгнанницей до смерти. И смерти ждать долго не придётся.

Он повернулся к ней. Как жаль, что лица не видно…