Феникс. Песнь Первая - [20]

— Прости, — тут же расслабился Ветар, мгновенно почуяв, кого ещё за компанию приложило его эмпатическими волнами. — Давай лучше ты мне расскажешь что-нибудь.

— Я?! — от изумления поперхнулась. — О чём я могу рассказать страннику, бродяге, самолично обошедшему половину Сальхары?

— Хотя бы о том, на основании чего ты сделала такие выводы, — усмехается принц; в его тоне ловлю тайную ноту былой настороженности. Беззаботно машу рукой.

— Ты великолепно управляешься с мечом, расчетливо и скупо, не тратя времени на лишние показушные приёмы, которые так любят демонстрировать лорды. Затем превосходная ориентация на местности — то чутьё, которое вырабатывается только после долгих путешествий. Добавить к этому знание нежити, которая может подстерегать нас на дороге, умение делать многие другие полезные вещи, без которых невозможно обойтись в пути… Да и за лошадью ты ухаживаешь сам, что несколько не соответствует титулу принца. Сложи всё это и получишь образ типичного бродяги. Разве нет?

— Так уж и типичного, — делает вид, что глубоко обижен, Ветар. Я задумываюсь и наконец киваю, признавая свою неправоту.

— Пожалуй, я ошиблась. Ты — бродяга-романтик. Неисправимый мечтатель. Стремишься к доброму, вечному, прекрасному. Иногда тебе улыбается удача, но чаще — ждёт жестокое разочарование. Но каким-то образом ты находишь в себе силы продолжать борьбу за свою мечту…

Опомнившись, я остановилась, пристыжено опустила взгляд. Ветар молча и очень внимательно смотрел на меня. По внезапному тёплому дуновению в душе я поняла, что угадала верно. И что он не сердится на меня за самовольное вмешательство.

— Жаль, что я не могу сказать о тебе ничего похожего, — иронично протянул принц. — Ты самая загадочная личность, что мне доводилось когда-либо встречать. Я провёл рядом с тобой уже три дня, а всё не могу понять, кто же ты на самом деле. Искуснейшая наёмница с сумасбродными желаниями? Расчетливая и опытная волшебница с непонятными мотивами? Крестьянка или королева?

— Всё откроется в свой черёд, — тихо промолвила я. Не хотелось бы мне быть рядом с ним в тот момент, когда он узнает правду. А может игра сложится так, что мой маленький секрет останется со мной…

Ветар очевидно понял, что большего ему от меня не добиться, и уступил.

— Оставим это. Может споёшь мне что-нибудь, Альнаор?

Я, смутившись, опустила взгляд. Петь я могла бы несравненно и прекрасно, но это была бы песня без слов, мелодия чистой гармонии.

— Я не уверена, что тебе понравится…

Ну не хочу я петь словами! Не хочу!

— Ты на самом деле великолепно поёшь, Альнаор, — возразил Ветар, задавливая на корню мои слабые попытки отвертеться. — Когда я лежал у того ручья, мне показалось, я слышал твой голос. И знаешь, у меня было такое чувство, словно я столько лет страдал от невыносимой жажды, и в тот миг на меня пролился целый каскад живой воды…

Я чуть не свалилась с коня во второй раз. Фламель сердито тряхнул гривой, коротко проржав всё, что он думает о личностях, не способных усидеть в седле даже во время равномерного аллюра. Но мне было откровенно не до его мнения. Ветар — слышит Песню?! Но это невозможно! Такого просто не могло быть! Потому что ни один человек не обладает способностью раскрываться миру так глубоко, чтобы услышать хрупкие звуки гармонии. Теперь же… Или напрашивается другой ответ.

— У тебя в роду были эльфы? — напрямую спрашиваю я, нетерпеливо вглядываясь в глубокие глаза мужчины. Получив утвердительно-удивлённый кивок, удовлетворительно распрямляюсь. Чутьё не подвело, только, как обычно, опоздало. Тогда становится понятно, откуда принц унаследовал свою скользяще-гибкую походку, мелодичный голос, завораживающие глаза и чуждую этому миру красоту. Он был ближе эльфам чем людям, среди которых вырос. Мне следовало догадаться об этом гораздо раньше…

— Моя мать была эльфийкой, — слегка отвернувшись произносит Ветар. Его голос становится непривычно хриплым и срывающимся. В нём проскальзывает нота отчаянья, безнадёжности и всепоглощающей тоски. — Она умерла уже давно, когда мне было десять. Я надеюсь, что хотя бы ради её памяти Владыка эльфов не откажет Риванолу… Вот почему я решил стать Знахарем, а не магом. Что толку в силе, если она не может спасти того, кого ты любишь…

Сочувственно склоняю голову. Гордость, гордость людская, почему ты не позволяешь и сильным прильнуть к понимающей груди, почему не оставляешь им права на поддержку? Почему заставляешь проходить через свою боль в одиночестве?

Один за другим протяжные звуки песни вырываются на свободу.

Мелодия сплетается из тихой грусти, сливается с музыкой прощания, скользит в израненной вечным противостоянием душе. Нежность ласкающей руки, мягкость золотых волос, серебристый колокольчик родного голоса, едва заметная улыбка в уголках губ. Горечь потери, боль утраты резкими нотами врываются в струистое плетение песни. И тогда в глубине подсознания рождаются слова.

— Боль уже прошла — не за что страдать,

Умерли цветы, запретив любить,

Когда ты один — некого терять,

В пустоте души легче всё забыть

…

Мелодия не останавливается, не замолкает ни на миг. Я ощущаю, как внутри меня всё сжимается от невыносимой муки. Не уходи, умоляю! Нет!..