Феникс и зеркало - [66]

— А не лучше ли нам было на день останавливаться, разбивать тент и отдыхать, а в путь пускаться ночью? — задал вопрос Вергилий.

Но тириец смолчал, ответ же его состоял из краткого и выразительного жеста. Нет, не лучше. По ночам небо заполняли крупные звезды, каждая из которых сияла словно бы в собственном нимбе; иногда эти светящиеся ореолы пересекались. Каждую ночь путешественники проводили круг, внутри которого ставилась палатка, и удаляли из него все камни и любые иные предметы. Но однажды ночью камень, зарывшийся в песок и потому не замеченный ими, так и остался внутри круга. В ту ночь Вергилий, опустив глаза долу, уставший от созерцания звезд на черном бархатном небе, обнаружил, что к ним приближаются два крохотных огонька. Его жест привлек к себе внимание Огненного Человека, и, взглянув в ту сторону, он немедленно подхватил головню и шагнул в темноту. Раздался звук удара, еще один…

Огненный Человек вернулся к костру, волоча за собой нечто странное, что полетело к ногам Вергилия. Подняв факел, Вергилий приступил к изучению предмета, как оказалось, одного из смертельно опасных петроморфов камнеподобных существ, оживающих к ночи и более всего на свете жаждущих пожрать горячие угли костра. За неимением которых, впрочем, петроморфы не брезговали чем угодно, лишь бы это что угодно излучало тепло. Укус тварей был холодным, каменным, и такой же окаменелой и холодной становилась их жертва.

Но были в пустыне вещи и пострашнее петроморфов…

Нет ничего хуже, чем слушать то, чего не видишь, или увидеть нечто, не издающее звука. За плечами путешественников остался и четвертый оазис с его пьяненьким властелином Абеном Абубу, как хозяин ни уговаривал их задержаться (являя собой странное исключение среди прочих вождей, которые, едва только получив плату за предоставленное топливо, еду и питье, с нетерпением ожидали, когда же путешественники отправятся восвояси). Сначала Вергилий решил, что бесплотные и безмолвные тени, мелькающие в сумерках, равно как и звуки, не имевшие, казалось, видимого источника, являются лишь следствием каких-то природных особенностей пустыни и песков — ближе к ночи, например, пустыня могла остывать, да и так оптических эффектов в ней бывало предостаточно. Однако же стоило ему на миг придержать своего верблюда, как тени исчезли и звуки пропали.

Впрочем, неособенно встревожившись этим, он продолжил путь, больше думая о предстоящей ночи, об отдыхе и о звездах, окруженных сияющими нимбами. И вот тогда-то все и произошло… в тот самый момент, когда Эббед Сапфир наконец жестом повелел верблюдам остановиться и встать на колени, дабы путешественники могли спокойно сойти вниз. Вергилий закричал в ужасе, обнаружив, что прямо перед ним из песка вырастают некие плотные тени, превращаясь моментально в крошечных, мерзких, заросших волосами существ. Лица существ были перекошены, поры на коже были столь громадными, что казалось, будто лица изборождены оспой, глядеть на них без отвращения было невозможно. Существа вырастали из песка, словно из самих недр земных, и в руке у каждого был нож.

Огненный Человек выкрикнул что-то на странном древнем языке: «Тала, хон! Тала, хон!», а затем — Вергилию: «Ко мне, ближе, ближе!» Вергилий кинулся к нему, таща за уздечку верблюда — несомненно, они бы пропали, их бы убили, когда бы в тот же самый момент палец Эббед Сапфира не повторил свой привычный жест, окружив путешественников линией огня.

Троглодиты нарушили молчание, взвизгнули в ужасе и отшатнулись назад. Однако же те из них — немногие, что оказались внутри круга, кинулись на путешественников. Огонь между тем становился все выше и отсекал остальных уже настоящей стеной. Но времени разглядывать это зрелище не было. Вергилий поймал меч, брошенный в его сторону Огненным Человеком, и ринулся на троих коротышек, оказавшихся перед ним. Троглодиты отскочили в стороны и приняли такие позы, что намерения их разгадывались легко: сначала прыгнуть сзади и перерезать ахиллесовы сухожилия, затем — спереди и вскрыть сонную артерию. Однако же те, кто рассчитывает на оторопь и беззащитность жертв, слабы в открытом бою. Один из уродцев валялся уже без головы, другой, не преуспев в собственной атаке, с изумлением разглядывал свою рассеченную руку и напрочь выключился из схватки, третий же в отчаянии кидался на Вергилия, подобно крысе, оказавшейся с глазу на глаз с собакой в яме… Какое-то время они кружили друг против друга с оружием наготове, но тут к ним направился Эббед Сапфир, успевший уже прикончить двух других троглодитов. Уродец, несомненно, сразу бы нашел тут конец, когда бы, отступая, не угодил ногой в одну из тех дыр, сквозь которые троглодиты выбирались из своих подземелий наружу. И, с торжествующим криком, скрылся с глаз — там его достать не могли.

Так, во всяком случае, ему казалось. Эббед Сапфир вновь протянул свой палец, и огненная змея истекла из него и скользнула в дырку. Донесся крик ужаса и боли, вскоре все затихло.

Огненное кольцо постепенно гасло, кругом воцарилась тишина.

— Да, несомненно, капитан, ты всесторонне изучил огонь, — с искренним уважением произнес Вергилий.