Феллини - [17]
Джулия поступает в университет на факультет современной литературы и философии, однако мечтает только о танцах и театре. Она даже осмелилась пойти на прослушивание в Театр ГУФ (GUF)[28]. Молодежная фашистская организация GUF объединяла все виды коллективной активности студентов. Они могли создавать любительские театры и снимать кинофильмы, жалованье им не платили, но руководили ими крупные профессионалы. После прослушивания, где Джулия прочла отрывки из Пиранделло[29], она была немедленно принята в театр. Очень быстро она стала одной из лучших учениц и вскоре перешла со сцены университетского театра на сцены городских театров — Театро дель Арти, Аргентина, Кирино, Елизео.
В 1941 году ей двадцать лет и на афишах театров она еще значится как Джулия Мазина. Но тетя Джулия убеждает ее в том, что если она хочет продолжать серьезно заниматься театром, то в первую очередь должна прекратить занятия в университете. Джулия закончит учебу в 1945 году, защитив диссертацию по христианской археологии. Эти исследования едва ли вдохновляли ее, так как большую часть времени она занималась расшифровкой загадочных иероглифов на гробницах первых христиан, но это позволило ей продолжать играть комедии в университетском театре.
В 1942 году Джулия исполняет главную роль в пьесе «Евстахиева труба» молодого сицилийского драматурга Виталиано Бранкати. Затем вступает в компанию музыкальных комических театров (EIAR), где играет и поет в нескольких спектаклях и опереттах, которые транслируются по радио. Она, наконец, даже зарабатывает немного денег, в частности в роли Паллины в новой серии радиопостановок.
В один прекрасный день осенью 1942 года она находилась в кабинете Чезаре Кавалотти, продюсера этой новой радиопередачи, когда там появился автор «Приключений Чико и Паллины». Кавалотти представил их друг другу.
Высокий молодой мужчина, несколько нескладный, с лукавыми глазами и длинной шевелюрой, симпатичный и доброжелательный, не произвел особого впечатления на Джулию. Сама Джулия, невысокого роста, худенькая, с детским лицом, считала себя довольно непривлекательной. Никакой искры взаимного влечения не проскочило между ними. Но Федерико обратил внимание на ее взгляд, одновременно смешливый и серьезный, ясный, как весеннее утро, и хмурый, как ненастная ночь. Они не увидятся до тех пор, пока Федерико не позвонит ей, чтобы попросить ее фотографию в связи с тем, что он написал сценарий фильма «Все дни — воскресенье» и она могла бы подойти на одну из ролей. Так началась эта история любви: просьбой о фотографии для фильма, который будет снят лишь два года спустя в павильонах Венецианской биеннале, преобразованных в киностудию, — без Джулии, ставшей Джульеттой, и без имени Феллини в титрах.
У молодых людей было очень мало общего. Федерико еще не знал, чем он будет заниматься. Джульетта, напротив, воспитанная в духе буржуазных принципов, смотрела на жизнь прагматически. Благоразумная, решительная, амбициозная, она знала, чего хочет: стать актрисой.
Когда Федерико оказался в доме тети Джулии на улице Лютеция, таком просторном, таком элегантном, позолоченном солнцем, заливающим его с утра, он, живший всегда в меблированных комнатах, в скромных отелях, в маленьких квартирках без удобств, почувствовал себя так, будто причалил к тихой гавани. Ему начали нравиться уверенные рассуждения Джульетты о жизни и счастье. Его богемные друзья поражались, что́ он нашел в этой худышке с мордочкой кошки. Ведь он всегда предпочитал пышнотелых молодых особ. На это Федерико отвечал, что Джульетта с ее видом лукавой шалуньи вызывает у него огромное желание жить и наслаждаться жизнью.
С момента высадки войск союзников на Сицилии и подписания перемирия в сентябре 1943 года Италия была загнана в тупик, разделена надвое, с двумя правительствами. На юге — монархия и премьер-министр Бадольо[30], как фаталист рассматривающий прибытие союзников скорее даже одобрительно. На севере — Итальянская социалистическая республика, возглавляемая Муссолини, укрывшимся в городе Сало на побережье озера Гарда в окружении непримиримых фашистов, верных нацистской Германии. Немцы, преследуемые англо-американскими войсками, ускорили свое продвижение на север Италии. Журнал «Марк Аврелий» был закрыт. Радио, контролируемое командованием союзников, прекратило свои обычные передачи. В Риме царили страх и неопределенность, по улицам еще бродили солдаты вермахта, внушающие ужас несмотря на то, что Рим был наделен статусом открытого города. Фашистские власти оказывали постоянное давление на кинематографистов, призывая их покинуть Рим и перебраться на север под знамена Социалистической республики. Подобная обстановка подтолкнула Федерико и Джульетту поторопиться со свадьбой.
В субботу, 30 октября 1943 года, через девять месяцев после знакомства, состоялось скромное венчание Федерико и Джульетты в присутствии нескольких друзей, но без родственников с обеих сторон. Церемонию венчания проводил монсеньор Луиджи Кормаджиа Медичи, каноник церкви Санта-Мария-Маджоре, в своей частной квартире, находящейся на том же этаже, что и квартира тети Джулии. Свидетелем Джульетты был актер Витторио Каприоли, Федерико — художник Ринальдо Геленг. Как и на свадьбе Ринальдо, Риккардо исполнял «Аве Мария» в ходе церемонии. А Федерико нарисовал карикатуры: Джульетта в белом платье, а он во фраке и цилиндре на коленях в центре сердца, где пересекаются две сельские дороги с их именами. Под сердцем изображены две птички, держащие плакат, на котором написаны их адреса: улица Лютеции, 11 — Джульетты, улица Никотера, 26 — Федерико.
