Фельдмаршал Репнин - [119]

— Потому, батюшка, что Бог не дал тебе к этому призвания. Ты же ячмень от овса не отличишь. Правду говорю?

— Пожалуй, не отличу, — поразмыслив, согласился князь.

— То-то и оно. Чтобы заниматься каким-либо делом, надо сие дело знать, а ты знаешь только дело генеральское да ещё знаешь, как с иноземными государями договариваться.

— Чем же тогда я должен заниматься? Не могу же я целыми днями сидеть сложа руки.

— А тем, батюшка, чем другие генералы заняты, которые в отставке. Наведайся к ним да посмотри. Граф Салтыков ещё на той неделе к себе приглашал, а ты всё не едешь. Съездил бы да посмотрел, как умные люди живут.

Никанор имел в виду бывшего президента военной коллегии графа Ивана Петровича Салтыкова, тоже имевшего фельдмаршальский чин и тоже ушедшего в отставку. На днях человек доставил от него письмо, в котором граф, напомнив о старой дружбе, приглашал князя к себе, добавив при этом, что принимает гостей в каждое воскресенье между 12 и 3 часами пополудни. У Репнина не было особого желания ездить по гостям, до сего дня он не нашёл времени даже к Куракиным съездить, но тут усомнился в правильности своего поведения.

— Может, ты и прав, — подумав, согласился со своим камердинером Репнин. — Поезжу по гостям, посмотрю, как люди живут, авось, научусь у них чему-нибудь.

…Репнин начал с визита графу Салтыкову. Старый товарищ по Русско-турецкой войне жил в большом каменном доме, построенном ещё его дедом, когда тот в царствование Анны Иоанновны занимал в Москве должность генерал-губернатора. Хотя в момент прибытия Репнина время приёма гостей только началось, у подъезда уже было тесно от экипажей: одни, освобождая место, отъезжали, другие прибывали. У самых дверей гостей встречали дворецкий и два лакея с подносами. Один поднос был заставлен хрустальными рюмками венецианской работы, наполненные водкой, на другом лежали хлеб и горка соли. Перед тем как войти в помещение, гость обязан был выпить водки и закусить хлебом с солью. Не избежал такой церемонии и князь Репнин. В просторной прихожей лакей принял от него шубу и показал, как пройти в гостиную.

В гостиной гостей принимал сам хозяин — в фельдмаршальском мундире, весёлый, довольный. Увидев Репнина, он тотчас пошёл ему навстречу и заключил его в крепкие объятия.

— Сколько лет, сколько зим!.. — зазвучал на весь дом его голос. — Можно ли поступать так со старым боевым товарищем? В Петербурге обходил, здесь обходишь… Ну, в Петербурге, понятно, зависть тебя с пути сбивала. Но здесь-то причин для зависти нету, оба на одну доску поставлены — ты фельдмаршал, и я фельдмаршал, ты отставник, и я отставник…

Было похоже, что до приёма гостей он уже выпил рюмку, и не одну, потому и говорил так много.

— Я человек не завистливый, — сказал Репнин, — и завидовать тебе не мог.

— Врёшь, завидовал!.. И напрасно отказываешься. Ничего плохого в этом нет. На твоём месте я тоже позавидовал бы. Был всего-навсего командиром корпуса и вдруг — президент военной коллегии. По чину обогнал своего бывшего начальника, победителя турок в знаменитом Мачинском сражении. Здорово, а?.. А ты не хмурься. Хочешь мировую?.. Выпьем вместе, чмокнем друг друга и всё худое, что было между нами, тотчас забудем. Эй, человек, подать сюда водки!

В гостиной появился лакей с подносом, заставленным рюмками. Салтыков одну рюмку подал Репнину, вторую взял себе, после чего предложил находившимся в зале гостям разобрать остальные, чтобы вместе выпить за здоровье его старого боевого друга князя Репнина. Репнин выпил вместе со всеми. Что до хозяина, то он выпил своё, после чего полез целоваться: в знак восстановления прежних дружеских отношений.

Среди гостей Репнин встретил несколько знакомых старых офицеров, принимавших участие в последней Русско-турецкой войне, а ныне служивших в Московском гарнизоне. Один отставной майор оказался участником сражения при Мачине. В то время он командовал ротой в полку полковника Мансурова, участвовавшем в наступлении на турецкий лагерь на левом фланге корпуса Кутузова. Воспользовавшись тем, что Салтыкову понадобилось зачем-то пойти в столовую, Репнин стал вместе с отставным майором вспоминать то сражение, кончившееся победой русских войск.

— А как сейчас полковник Мансуров? — поинтересовался Репнин.

— Он уже не полковник, а генерал-майор.

— И где же он теперь?

— У Суворова. По слухам, корпус Суворова назначен в поход в Северную Италию для оказания помощи Австрии в изгнании французской армии. Говорят, кроме генерала Мансурова в тот корпус многие другие участники турецкой войны зачислены.

Между тем гостиная быстро наполнялась. Многие из опоздавших, заглядывая в зал и видя, что здесь и без них уже много людей, расходились по другим комнатам огромного дома.

— Сколько ожидается гостей? — поинтересовался у майора Репнин.

— Человек шестьдесят будет.

— Так много?

— Разве это много? В иные дни съезжаются до двухсот человек. Граф человек хлебосольный, любит потчевать гостей.

В столовой и в самом деле набралось более шестидесяти человек. Хозяин, видимо, надеялся, что приедут ещё, и распорядился накрыть запасной стол для «штрафников», как он называл запоздавших. Им полагалось начинать застолье не с рюмок, а с кубков, в которые вмещалось не менее четырёх-пяти обычных рюмок водки.