Фельдмаршал должен умереть - [4]

Кейтель был убежден, что на самом деле, рассаживая своих людей по командным должностям, партайгеноссе Борман готовит «ползучий» военно-кадровый переворот. Но это подноготная, а пока что фельдмаршал обратил внимание, как, услышав сказанное рейхслейтером, генерал Йодль нервно поёрзал шеей, словно оказался в терновом воротнике.

Для них обоих не было секретом, что единственной книгой о Наполеоне, которую Борман держал в руках, стала брошюрка с кратким изложением биографии императора, изданная специально для слушателей кадетского училища. Да и ту он едва одолел до середины. Зная об этом, фюрер как яростный бонапартист даже запретил ему впредь когда-либо разглагольствовать о Бонапарте. По крайней мере, в его присутствии. Это был один из немногих запретов, которые фюрер решился наложить в отношении своего заместителя по партии.

— М-да, — промычал тем временем Гитлер, внимательно изучая переданный ему фельдмаршалом список. — С этим, пожалуй, можно согласиться. Хотя я и не вижу здесь ни одного настоящего фронтового генерала. Ни одного, Кейтель, ни одного! Даже раненый генерал Шекрель, насколько мне известно, получил свой осколочек в тылу, во время налёта авиации, причем «осколком» этим оказался камешек. Разве не так?

Фельдмаршал снисходительно пожал плечами и молча осмотрел присутствующих. Гитлер сидел, однако никому из приглашённых кресло не предложил, поэтому все они нервно топтались по обе стороны от стола, кто у окна, кто у сейфа или у самой двери.

— Кому из нас неизвестно, господа, — проговорил начштаба, протирая своё старомодное пенсне, — что все фронтовые генералы то ли всё ещё находятся на фронтах, то ли уже погибли?

Фюрер уставился на Кейтеля слезящимися бесцветными глазами, и трудно было понять, что скрывается за этим взглядом.

— Я тоже просматривал ваш список, фельдмаршал, — неожиданно вмешался в их дуэль многозначительного молчания Гиммлер. — Вы правы, мой фюрер, эти назначения судьбы вермахта не решат. Единственное оправдание сему списку, — что кто-то же должен командовать армиями и дивизиями. Иное дело — что в этом списке нет генерал-фельдмаршала Роммеля.

— Роммеля? — мгновенно ожил фюрер, подозрительно глядя на вождя СС. — При чем здесь Роммель? — уперся он полусомкнутыми кулаками в краешек стола. — Разве мы собрались, чтобы вершить судьбу этого… Лиса Пустыни?

— Просто я решил, что пора бы решительнее подключать его к фронтовым делам, в том числе и на востоке. Как-никак один из самых опытных командующих.

— Мне доложили, что он ранен.

— Уже подлечился.

— А где он вообще-то обитает сейчас? — спросил Гитлер, мрачно, исподлобья посматривая то на рейхсфюрера СС, то на Кейтеля уже как на сообщников фельдмаршала.

— То-то и оно. Как ни странно, мы совершенно забыли о нашем «всеми любимом» Роммеле, — озарилось лицо Гиммлера сердобольной улыбкой инквизитора. — Причем забыли с тех пор, как накануне заговора генералов он неожиданно получил ранение.

— Накануне заговора? — механически переспросил Гитлер.

— Точнее, накануне покушения.

— А ведь и впрямь, с тех пор мы как-то совершенно упустили ИЗ вида, что фельдмаршал Роммель, ближайший сподвижник Штюльпнагеля, фон Клюге, Ольбрихта и Бека, — напропалую втискивал фюрер в список давно развенчанных заговорщиков, — всё ещё пребывает где-то в глубинах Германии, вдали от фронта и политики.

— Вроде бы, вдали от политики, — уточнил Гиммлер, и начальник генштаба понял, что тот явно подставляет фельдмаршала под карающий и не всегда праведный меч вождя нации.

— Конкретнее, — настоял фюрер.

— Официально он всё ещё находится на излечении где-то на юге Германии, в своём поместье «Герлинген».

— Почему «официально»? — почувствовал Кейтель надвигающуюся на фельдмаршала опасность. — Он действительно отлёживается там после тяжелого ранения и операции в армейском госпитале.

— Не спорю, пока что отлёживается, пережидает сезон отстрела остальных заговорщиков.

«Роммель!» — вдруг осенило Адольфа Гитлера, Как он мог забыть об одном из главных заговорщиков?!

Разве не о нём говорили следствию генерал-полковник Фромм, Штюльпнагель, Остер, полковник Мерцфон Квиринхейм и прочие предатели? Разве не на него рассчитывал трусливый фон Клюге, покончивший жизнь самоубийством, чтобы не представать перед Судом чести? А ведь действительно Лис Пустыни, Роммель!.. «Герой Африки», черт возьми! — заводился Гитлер, словно бульдог, почуявший появление где-то поблизости пса-чужака.

Роммель — вот откуда исходит сейчас опасность! Именно он, подлечившись, способен затеять новый заговор, как только почувствует, что англичане уже близко. Францию он им сдал почти без боя, ну а пять-шесть генералов, решивших спасать свои шкуры ценой предательства фюрера, в этой стране всегда найдутся.

— Так вы считаете, что Роммель уже достаточно оправился после ранения? — вдруг вполне миролюбиво обратился он к Гиммлеру. Но именно это его позёрское миролюбие заставило Кейтеля ещё сильнее насторожиться. Он достаточно хорошо знал натуру Гитлера, чтобы понять, что теперь уже над «героем Африки» и в самом деле нависла реальная угроза.

— По слухам, да.

— «По слухам»!.. — проворчал фюрер. — Почему столь долгое время вы ничего не докладывали мне о Роммеле? — он перевёл взгляд на генерала пехоты Бургдорфа, который, являясь его адъютантом, исполнял к тому же обязанности начальника Управления кадров сухопутных сил.