Фехтовальщица - [213]

– Да, здесь меня зовут Жени. Я вернулась.

– Откуда?

– Из другой жизни.

Даниэль засмеялся.

– Ну, что ж, я тоже после некоторых вечеринок возвращаюсь, как из другой жизни! Что вы так смотрите?

– А вы… ты совсем ничего не помнишь, Даниэль?

– … А что я должен помнить? У нас что-то было на вечеринке у Мишель? Или у Николь?.. Или, может быть, у вас уже есть от меня ребенок?.. Ко мне тут как-то подходила одна из массовки…

Зеленые глаза Даниэля блеснули так знакомо, что у Женьки даже перехватило дыхание.

– Ты здесь надолго? – спросил Данкур.

– Еще не знаю… Монсо дает мне эпизод с какой-то Вирджини.

– А, с подружкой де Лафане! Превосходно! Тогда, если хочешь, приезжай в фехтовальный зал. Вот адрес, – Даниэль подал визитку, – Может быть, действительно будет что вспомнить.

Женька сунула визитку в карман и вернулась к профессору. Он уже ждал ее в машине.

– Ну что? – спросил Монрей.

– Даниэль предложил поехать в фехтовальный зал.

– Так-так, – усмехнулся профессор. – Только учтите, Женечка, что в этом сюжете я вам уже не помогу.

– Но и не помешаете.

– Не думаю, что в этом ваше преимущество.

– Я умру без поединков!

– Да, но теперь ничего нельзя будет поправить, если вы проиграете.

Дежавю

Утром профессор поехал по своим делам в Париж и взял Женьку с собой.

– По пути я отвезу вас в «Эдем», – сказал он.

– Куда?

– Это небольшое кафе у реки. Оно тоже принадлежит моему сыну. Я там обедаю, когда бываю в городе. Очень уютное кафе – отличное меню, живая музыка. Там вы увидитесь с Эдмоном. Он хочет открыть еще один ресторанчик в пригороде и приезжает в Париж, чтобы посмотреть оборудование для кухонь. Говорят, фирма «Форгерон» лидирует сейчас по этой части в Европе.

– «Форгерон»?

– Да. Грегуар – президент компании.

– Ну вот, начал с полета, а закончил кухнями.

– Без кухни не бывает и полета, Женечка.

В кафе по причине раннего часа было еще малолюдно, но, тем не менее, звучали звуки настоящего фортепьяно. Музыка показалась фехтовальщице знакомой, но где она ее слышала, девушка вспомнить не успела.

– О, Эдмон уже здесь, – сказал профессор, как только они зашли внутрь.

– Где?

– Вон за тем столиком у окна.

Женька повернула голову и остановилась… За столиком у окна сидел Генрих де Шале. Он был в очках, коротко подстрижен, одет в светлый костюм и читал какой-то журнал. Перед ним на прозрачной поверхности стола стояла чашка кофе.

– … Это же…

– Нет-нет, Женечка, это не фаворит короля, это мой сын Эдмон. Я всего лишь наделил его чертами образ Генриха де Шале. Идите, поговорите с ним.

– А вы?

– Я в Сорбонну. Встретимся вечером.

Монрей подтолкнул ошарашенную фехтовальщицу вперед, улыбнулся, словно чародей, и тихо вышел.

Женька постояла, приводя в порядок свое сердцебиение, а потом медленно подошла к столику Эдмона. Увидев ее, он тотчас отложил журнал, снял очки и встал.

– … Здравствуй… Здравствуйте, Жени, – улыбнулся тот, кто несколько дней назад прощался с ней в казематах Бастилии.

Впрочем, Женьке казалось, что это было вчера.

– Вы… ты… мы… – начала искать почву под ногами растерянная девушка.

– Может быть, сразу «ты»?

– Да, а…

Фехтовальщица совершенно смешалась, чувствуя то ли боль, то ли счастье, которое почему-то тоже было каким-то болезненным.

– Сядем, – предложил Эдмон.

Они сели. Лицо его выглядело спокойным, только внутри черных зрачков мерцало и вспыхивало что-то, как в тот раз, когда фехтовальщица впервые встретилась с ним в «Парнасе». «С ним?.. – Женька мотнула головой, смущенно улыбнулась. – Разве возможно?..»

– Будешь кофе? – спросил Эдмон.

– Да… и покрепче.

Эдмон подозвал официантку.

– Слушаю, месье Монрей.

Женька подняла голову.

– Шарлотта?..

– Меня зовут Мишель, мадемуазель, – улыбнулась официантка с лицом Шарлотты.

– Да, простите… Я ошиблась.

Мишель приняла заказ и ушла. Эдмон накрыл своей рукой кисть фехтовальщицы и слегка сжал.

– Не пугайся, это все отец. Он набрал лиц для своего сюжета везде, где только возможно. Посмотри на пианиста.

Женька посмотрела в сторону фортепьяно. За клавишами сидел «король». Она негромко засмеялась и тут же вспомнила мелодию, которую слышала в балете «Твари».

Мишель принесла кофе. Фехтовальщица сделала несколько, обжигающих нёбо, глотков, и ей стало немного легче.

– Сейчас прогуляемся по городу, и ты еще кое-кого встретишь, – пообещал Монрей-младший. – Хочешь?

– Хочу.

Женька смотрела на Эдмона, продолжая немного теряться, а он поддерживал ее пожатием пальцев и понимающе улыбался. Сын профессора оказался немного старше маркиза де Шале. Ему было двадцать восемь лет, но выглядел он так же свежо и был одет так же продуманно, как и тот. Он продолжал улыбаться, и девушка чувствовала, как покалывает кисть руки, которую мягко сжимали его удлиненные пальцы и, которую он не отпускал даже тогда, когда она пила кофе.

После кафе Эдмон повез ее в один из престижных магазинов. У него была машина – великолепный серебристый «Рено», за рулем которого сидел не кто иной, как «Робен».

– Не беспокойся, это только внешность, – сказал Монрей. – В остальном у моего водителя нет больше ничего от того бандита, а зовут его не Робен, а Робер. Он хороший парень.

– А зачем нам в магазин?

– У тебя, наверное, нет приличной одежды. Отец, как и ты, мало занимается собой, поэтому вряд ли позаботился о твоем гардеробе, как должно.