Фехтовальщица - [198]

Как и предполагал Серсо, дело де Жуа было вновь открыто. Сам де Жуа, которому некогда прижгли кончик языка, на суд пришел, но не выступал, поскольку любая беседа теперь давалась ему с трудом. От его имени иск предъявлял де Брюс. Он утверждал, что его приятель не имел намерения отрезать девушке мочку уха, и все это было не более, чем шуткой, придуманной маркизом де Шале. Генриху, как лицу заинтересованному, в свидетельствовании отказали.

Далее Катрен вызвал Шарлотту и спросил:

– Вы видели, как граф де Жуа пытался склонить госпожу де Бежар к любовной близости?

– Нет, господин, но граф просил меня устроить с ней встречу. Госпожа де Бежар отказалась с ним встретиться.

– Вы видели, как госпожа де Бежар, маркиза де Шале отсекла графу мочку уха?

– Видела, господин. Госпожа позвала меня наверх. На ней была порвана одежда. Она хотела, чтобы я помогла выбросить графа в окно, но потом почему-то сделала это.

– Что?

– Повредила ему ухо.

– А вы не слышали, как господа под окном номера госпожи де Шале угрожали ей? – спросил Серсо.

– Да, господин. Они ждали, когда граф покалечит госпожу де Бежар.

– Нам сказали, что это была всего лишь шутка, а попытки насилия никто не видел, – возразил Катрен.

– Не знаю, господин. Может быть и шутка, – опустила глаза Шарлотта.

Казалось, что факт предумышленного насилия будет сведен на нет, но Серсо вызвал еще одного свидетеля. Это был Жан-Жак, которого Женька сначала даже не узнала в прилично одетом и причесанном мальчике. Однако, как только он заговорил, все встало на свои места.

– Да, я все видал! – уверенно и громко сказал Жан-Жак. – Этот господин залез в окно, глаза выпучил и давай за госпожой, ровно пес, бегать! Потом как свалит ее на пол и ну по ней ручищами елозить! А она возьми и тресь его по башке! Так потешно было! Мы с Люлькой думали даже, что помер он!

Публика оживилась, раздались смешки, и Жан-Жака увели. Серсо тут же подхватил его яркие показания и указал на то, что девушка защищала свою честь, и это значительно смягчает ее вину.

– Защита своей чести была превышена маркизой де Шале, – сказал председатель суда. – Она не имела повода подвергать опасности жизнь господина де Жуа и портить ему внешность.

– Да, с ухом я погорячилась, – согласилась Женька. – Нужно было взять гораздо ниже.

Публика засмеялась. Усмехнулся даже король. Суд назначил выплату денежной компенсации, на что фехтовальщица пожала плечами и переглянулась с Серсо. Оба понимали, что это только пристрелка, – впереди было дело д’Ольсино, побег из Бастилии и налет на дом де Рошалей. Однако прежде судьи поставили к обсуждению дело Жозефины. Здесь у фехтовальщицы была двоякая роль, так как дело состояло из двух частей – проникновения в чужое жилище и нападения на полицейский экипаж. В первой части девушку судили, как сообщницу де Белара, а во второй она выступала в роли свидетельницы. Показания де Белара с его слов зачитывал Катрен.

– Господин де Белар не может присутствовать на процессе, он болен, – сказал комиссар.

Женька поняла, в чем дело, и хмуро глянула в сторону балкона короля. В зале тоже зашумели, а с дальних рядов раздались выкрики:

– Звери! Палачи! Самих на дыбу!

Туда немедленно направились стражники. Крики стали тише.

– Господин де Белар утверждает, что вынужден был взять с собой госпожу де Бежар де Шале, потому что ему был нужен помощник, чтобы проникнуть в чужой дом и уничтожить письма брата. Вы согласны с показаниями господина де Белара, сударыня? – спросил Катрен.

– Не согласна. Господин де Белар справился бы и без меня. Я решила пойти с ним сама после того, как подслушала его разговор с герцогиней де Шальон.

– Герцогиня де Шальон тоже была заинтересована в этом деле?

– Да. Герцогиня боялась, что Жозефина очернит ее в своем дневнике за отказ в помощи. Она просила господина де Белара найти дневник. Я тоже решила достать эти бумаги.

– Зачем?

– Чтобы потом продать его. У меня не было денег, и скоро должен был кончиться срок договора с его величеством.

– Какого договора?

– Его величество сделал мне одно важное предложение и пообещал в случае моего согласия закрыть дело де Жуа.

Катрен замешкался и глянул на балкон короля. Серсо моментально сориентировался и перехватил игру в свои руки.

– Вы хотите сказать, сударыня, что из-за договора с его величеством вас и не арестовали? – спросил он.

– Да.

– И, если бы вы согласились на предложение его величества, приказ о вашем аресте по делу де Жуа мог бы никогда не появиться?

– Да.

– А какое предложение вы получили от его величества, сударыня?

Среди судей возникла некоторая паника, а публика стала оборачиваться на королевский балкон и перешептываться. Председатель суда постучал молоточком и сказал:

– Господин Серсо, этот вопрос не относится к делу. Мы отклоняем его.

Шум в зале усилился.

– Пусть говорит! Правду! Правду!

Серсо поднял руку, призывая к тишине и, когда она установилась, обратился к председателю:

– Если вы отклоните вопрос, ваша честь, благородное общество может решить, что предложение, сделанное маркизе де Шале, было весьма неприличного свойства. Это может бросить тень на безупречную репутацию его величества.