Фехтовальщица - [129]

Все засмеялись.

– Жаль, что наш добрый де Зенкур не знал тогда, насколько ему повезло! – заметил де Вернан, и смех тут же превратился в дружный хохот.

– Неужели вы в тот раз ничего не поняли, Альбер? – воскликнул де Фрюке. – Держать в объятиях такую девушку!

– Я понял главное.

– Что?

– Что господин де Жано – мерзкий мальчишка, – невозмутимо повел носом де Зенкур.

Все снова засмеялись и стали от души пить за «мерзкого мальчишку».

Катрин, все еще красная после путешествия на мужских руках с ужасом смотрела кругом и не знала, что делать с той кружкой, которую сунули ей в руки. Женька представила растерянную девушку фехтовальщикам, и де Вернан немедленно посадил юную сестру маркиза де Шале с собой, с другой стороны ее обнял за талию д’Ангре. Через стол улыбались, поглаживая модные бородки, де Бонк и де Стокье. Де Вернан шептал девушке что-то на ухо и, судя по ее, будто ошпаренному горячим паром, лицу, это были не стихи. Жулиана очутилась между де Фрюке и де Жери и тоже была не на шутку взволнована их настойчивым вниманием.

С этого момента пирушка покатилась дальше, будто пущенное под гору горящее колесо. Пили за фехтовальщицу, за школу, за де Санда и каждого из присутствующих, потом начали плясать под скрипку и рожок двух музыкантов, снова пили и ели жареную дичь, которую в достатке приготовил Матье. Ксавье, сын Жильберты, которого взяла в работники Шарлотта, бодро разносил соусы и напитки, с восхищением наблюдая это разнузданное отпевание «Жанена де Жано».

Когда головы были еще относительно ясны, де Санд взял слово и в образовавшейся тишине предложил Женьке место учителя в своей школе. Это привело фехтовальщиков в восторг, а девушку повергло в сильное замешательство.

– Вы пьяны, господин де Санд! – скептически заметил де Зенкур. – Никто не позволит вам этого!

– Посмотрим. На днях я постараюсь выбить патент, а приступить к обучению новых тюфяков можно прямо завтра. А, Жанна? – продолжал смущать душу своей бывшей ученицы Даниэль.

– Завтра?

– Да. Начнем с приватных уроков. Я, к сожалению, вынужден многим отказывать, у меня не хватает времени.

В груди у фехтовальщицы что-то требовательно заволновалось, но она не спешила соглашаться.

– Я должна поговорить с мужем, – сказала она.

– Черт возьми, какое образцовое послушание! – не без иронии воскликнул де Зенкур. – В каких местах оно было у вас раньше, господин де Жано?

– А в тех, Альбер, которые вы не нашли, когда катались с господином де Жано по траве, – ответил за девушку де Вернан.

Все снова захохотали, и этот новый приступ веселья был еще дольше, чем предыдущие. Бедная Катрин, казалось, умерла, не смея слезть с колен де Вернана, куда он успел затащить ее под шумок. Все снова начали пить, орать и обниматься. Де Фрюке вытянул плясать Жулиану.

Женька села ближе к де Санду и рассказала о бумаге короля.

– Смело-о, – тоже понял цену его неожиданного предложения Даниэль. – Что же вы решили?

– Пока ничего.

– И правильно! Служить королю, конечно, почетно, но служить своему делу – радостней.

Фехтовальщица растерялась. В словах де Санда был резон, но, как в первом, так и во втором предложении ей могло помешать только одно – замужество. В раздумьях она отвела взгляд в сторону и наткнулась глазами на обнимающуюся пару.

– О, смотрите! Катрин целуется с де Вернаном, – рассмеялась Женька.

– Она пьяна, – сказал Даниэль. – Наше вино слишком крепкое для нее.

Вероятно, вино было крепким не только для Катрин, и когда де Санд сам стал целовать фехтовальщицу в мокрые губы, она не отстранилась и даже закинула руки ему на шею.

– О-о! О-о! – закричали фехтовальщики. – Наконец, маркиз де Шале получит по заслугам!

Подогретое огоньком всеобщей влюбленности, лихое веселье подскочило еще на несколько градусов. Де Жери, сбросив камзол, стал плясать с де Бра, а де Зенкур с рослым де Блюмом. Фехтовальщики хохотали до слез, глядя на невысокого, нарочито серьезного, Альбера, который выписывал какие-то немыслимые коленца вокруг шпилеобразной фигуры де Блюма. Все кричали, стучали ножнами об пол и хлопали в ладоши.

Прохожие, привлеченные шумом в дневное время, думали, что здесь играют свадьбу, тем более, что Женька уже сидела на коленях у де Санда, а окружающие кричали в их честь довольно фривольные здравицы. Поскольку девушек не хватало, де Стокье привел несколько девчонок из «Красного чулка». Пирушку накренило и стало неотвратимо затягивать в воронку развязного чувственного шабаша. Катрин в ужасе таращила глаза, а Жулиана, занятая де Фрюке, делала вид, что ничего не видит.

– Сударыня, ваш муж приехал, – сказал Франкон фехтовальщице.

Генриха заметили не сразу, и некоторое время маркиз, созерцая творившееся вокруг пьяное безумие, молча стоял в дверях.

– О, господин де Шале! – воскликнул де Бонк. – Присоединяйтесь к нам! Присоединяйтесь! Смотрите, какие милашки!

Де Шале молча подошел к де Санду, взял бесчувственное тело своей молодой жены с его колен и все так же молча понес его в экипаж. Катрин и Жулиана, как провинившиеся арабки, тихо засеменили следом.

Фехтовальщики недовольно загудели, но им ничего не оставалось, как только проводить Жанена де Жано прощальными криками.