Феерия для другого раза I - [63]
– Спорим! Шиш тебе!..
Арлетт на раскладушке, там, голая, с раздвинутыми ногами… начинает хохотать… Ах! хохотать! хохочет!.. закатывается!.. и вместе с ней!.. смеются! смеются! все!
– Ладно, Фердинанд! Хорошо! Аааааа! о! ах! ах!
Ах, как я смешон! как я жалок! Они гогочут, прыскают!.. Оба!.. Ах, это я осмеян!.. как им смешно! Они задыхаются!.. Нацеливаюсь кочергой в дверь! в дверную раму! кочерга падает! подпрыгивает! Жюль ползет за ней! Он ее подымает!.. Подает мне! чтоб я снова начал валять дурака!.. А! клоун!.. не хочу я больше размахивать кочергой!.. тогда он ее хватает! и начинает угрожать мне!.. Он делает вид, что хочет выколоть мне глаза! чтобы посмеяться! чтобы посмеяться! Он, он, оттуда, он подо мной! из своей коробки! А, какой же он чудик!
Лили задыхается от дикого хохота, корчится! Она больше не может, она прыгает, подпрыгивает, как рыба на сковороде! раскладушка тоже подпрыгивает!
– Ну все, а теперь – катись!
Они на меня достаточно насмотрелись, оба! Как мы ржали!.. О да!.. Я тоже…
Он повторяет… он, безногий цуцик!.. притворщик!.. ну хорошо!.. хорошо!.. в самом деле! Я вижу, они согласны!.. хорошо!.. хорошо!.. Я ухожу!.. я ухожу…
На этот раз я действительно ухожу… Ну вот, именно с этого момента… с этого, я хорошо помню!.. именно с этого… точно!.. а потом было продолжение… все, что последовало потом… когда начались ужасы… действительные ужасы!.. когда нас преследовали… травили, хуже, чем зверей… и не один месяц!.. целых десять месяцев!.. десять лет!.. еще и Кассационный суд!..*[421] Мы выходили множество животных! брошенных там и сям, покинутых, потерявшихся… мы многих выходили… никогда еще кошмар не принимал такого размаха… кто испытал на собственной шкуре то, что перенесли мы… Это отражается на характере, непременно… люди ведь не представляют себе, что такое десять лет травли…
– Теперь убирайся, дурак! вон, на улицу!
Я его еще слышу.
Четырежды он меня выгонял!
Я не решался…
– Я тебе вылеплю из глины твою Фатиму! из глазурованной глины! Смотри!..
Он выталкивает меня в окно… сквозь раму!.. я на тротуаре… без памяти.
– За язык, туда, убийца! вот так! За язык!..
Он называет меня убийцей! меня!
Я знал его язык. Я знал. Он мне и сейчас его показывает, скручивает в трубочку! в О… в Z!.. в V!.. с кончика!
Я не ухожу… Мне безумно хочется смотреть на него! Он меня притягивает.
Он поднимает Лили в глубине комнаты.
– Иди, Лили! Иди, гляди на него!
Пусть подходит голая, сюда, к оконному проему… она подходит… смеющаяся… довольная…
Ах, они спелись! они заодно!.. Никого больше нет на тротуаре! Я здесь один… Балда…
– На вот! гляди! рукой! я ее лапаю!
Он показывает, как будет ее лепить, и плюх! по ягодицам! по ляжкам!.. она смеется… смеется! У нее крепкий зад, это что-то!.. она вообще сильная!.. могла бы расквасить ему шнобель одним ударом колена! плюх! искры из глаз! нет! она смеется!
– Вернись! пусть попозирует при тебе…
Он хочет, чтобы я видел, как она позирует!.. еще… еще… заставляет меня вернуться… он забавляется… как он со мной обращается! они развлекаются!.. оба!.. но вот люди на проспекте… там, в конце… наверху тупика Ажиль…*[422] их несколько!.. это полицейские!.. если я снова появлюсь!.. я бегом возвращаюсь к ним!.. Он опускает жалюзи… наконец-то он их опускает, закрепляет… они не держатся!.. он хочет работать в глубине! в глубине, с газовым светом! надо торопиться!.. мусора!.. «Пассив»!.. все надо запереть!
– Иди в глубину! в глубину! ложись!..
Вот она снова лежит, залитая газовым светом… с раздвинутыми ляжками… торчащие сиськи… шея… плечи… все зеленое… голубое и… чуть розоватое… это дивное тело.
– Ты видишь замысел?
– Я вижу ее зеленой…
Сказал бы я ему… так какой же он хочет ее изобразить? зеленой? серой?
– Ты не находишь, что она прекрасна? А? не стесняйся!
– Ты знаешь… знаешь…
– А, ты хочешь увидеть сочащееся кровью мясо! или пошленькую герань!.. Я уверен, ты обожаешь герань!.. Ты любишь цветы, да? розы? ты не любишь розы?…
Он застает меня врасплох… Я сам не знаю!.. Я не знаю!.. мои пристрастия в искусстве!.. Я не терплю зеленый цвет, вот и все!..
– Герань? – бормочу я… – герань?
Он шныряет под раскладушку, роется… там полно акварелей, свернутых в трубочку… под раскладушкой… он вытаскивает картину, гуашь… красная… цветок… азалия, я думаю… азалия…
– Держи, в подарок!
Он никогда не делал мне подарков…
– Да нет! нет! Бери! Убийца!
Убийца чего и кого? кого я хотел убить? что все это могло бы значить?
– Давай, иди! Иди, убийца! Оставь нас в покое!
Так и есть! Он снова меня выставляет!
– Сверни ее! Сверни ее!
– Что свернуть?
– Гуашь! твою гуашь, в трубочку! в нужном направлении!
Оказывается, есть нужное направление…
– Держи! Статуэтку!
Он снова роется и достает статуэтку… и снова из-под раскладушки! Он меня задаривает!
– Вали!
Обе руки у меня заняты.
– Мотай! Мотай!
Я выхожу… двери… другие двери… Я на тротуаре…
– Что? Что?
– Пошевеливайся! Поторопись! Полицейские! Дурак! Полицейские! Тревога!
Я не слышал сирен… ну, что-то смутно… Я смотрю вверх… Он же говорит о тревоге!.. Я не вижу самолетов… Нет, только след! Ах, нет! Только след!.. громадное V… но я не слышу сирен…
