Феерия для другого раза I - [60]

Шрифт
Интервал

– Бедняга Жюль! бедняга Жюль! – она жалела калеку. Она уважала его… его несчастье… его привязанность к нам!.. бедный Жюль, он более снисходителен к людям, чем я, конечно же!.. материнская любовь! я сказал бы… как сестра! только сестра! она входила! выходила… мимоходом… ее милосердие…

– Ну, Жюль?… как дела?…

И легкий упрек:

– Жюль, вы воруете у меня учениц!..

Это была то Мишель… то Мирей… он их буквально похищал! на ходу! Приманивал на «цып! цып!»

Она заставала их позирующими нагишом, смалящими сигаретки с золотым краем…

– Мы поднимемся, Арлетт!.. мы поднимемся!

Они обещали!

– Жюль, вы людоед!..

Каждый день…

– Да, я людоед!.. я людоед!

И он бросался к ней в поклоне! прям животом! туда, прям на железяки!

– Я шалун! я шалун!

И он ловил ее ногу, забирался под юбку!

– Я тебя укушу! я укушу!

Будто бы в шутку! чтобы посмеяться! и потом однажды… вот… вот…

– Я люблю тебя! Я тебя люблю! Не уходи, Арлетт! Не уходи! Я обожаю тебя!

Признание в любви.

Он ее обнимает, прижимает… крепко… а надо сказать, что все происходило на улице… видите ли!..

– Подожди, дорогая! Подожди! Не убегай!

Забавное зрелище для прохожих на проспекте! К счастью, они, задрав головы, наблюдали за дракой в облаках! Они не верили своим глазам… смотрели растерянно! Ах, чижи! все чижи Парижа в воздухе! в воздухе! Там! Там! Там! они взмывали вверх, пробивали облака… кричали!.. Я как раз подошел, пробился сквозь толпу! Я выходил из метро! оп! и оп! Все хотели увидеть это! Все! полицейские, вперед! в Сакре-Кёр! в Сакре-Кёр! оттуда виднее! быстрее! быстрее!.. другие спускались с Сакре-Клош…*[416] обе людские волны сталкиваются! спешащие подняться! спешащие из метро!.. стремящиеся вниз! какой гул! рев! оп! ругань и кричащий Жюль:

– Я обожаю тебя! Обожаю! – и утыкается в живот Арлетт! лезет под юбку!

А! Я его слышу! Я! я слышу его! каждое слово! я наклоняюсь… я его вижу! его несет толпа… увлекает его тележку… голова под юбкой Арлетт.

– Я обожаю тебя! Обожаю!

Зацепился со своей тележкой! К счастью, никто не смотрит на них! Они пялятся вверх! и все ругаются! шлюхи! слепые! глухие! не могут пробиться! это отвратительно! это ни в какие ворота не лезет!

– Я тебя обожаю! Я тебя обожаю! – хрипит Жюль… голова под юбкой… между ляжками… зажатый… целующий ее тело! все! я вижу!.. я наклоняюсь… Арлетт не может шелохнуться, двигаться, тоже зажатая толпой… нет, она может… могла бы… У нее сильные бедра! Она могла бы раздавить его голову, как яйцо! Толпа больше не движется… Волны схлестнулись… росчерки!.. следы в небе! все небо! гигантские S!.. О!.. Z!.. – Чья это аравиация?

А? А?… в облаках… толпа плотно спрессована… – Чья это аравиация?

А! разгорается спор! белые застывшие росчерки! феноменальные скорости! они вывели свои Z!..O!..U!.. но что-то же они обозначали! Эти послания! Они знали! они знали! надо немедленно расшифровать! выяснить! это О!..и Z!.. англичане стояли в Ницце! русские в двенадцати километрах от Потсдама!.. вот что означала надпись! Все чижи в воздухе!

– Вы не знаете! Вы ничего не знаете! Ах, это было ужасно увлекательно! Они подходят!.. Они на подходе!..

Я смотрю в небо… я опускаю глаза… Я вглядываюсь в толпу… вижу Жюля, вцепившегося в Арлетт!.. А! он все еще висит на ней!.. Он ее крепко обнимает! нос его зажат ее ляжками… Он кричит: «Я тебя обожаю! Я тебя обожаю!..»

Остальные кричат: «Они в Форж! они в О! вот они! в Mo! Вот они! вы – идиот! берите выше! Они в Гарш! Вы на меня давите!» Они толкались, давили друг друга… они теснили Жюля и Арлетт… я рычал от бессилия, потому что не мог добраться до Жюля… сжать его глотку!

– Ах, эти Томми! Ах, эти Сэмми!

Открыты все окна, орут во все глотки, ревут! сильнее, чем толпа! радиостанции надрываются с антресолей!

– Они в Ло! в Ло-Ла-Манш!*[417] Они повсюду! Они в воздухе! вот! они в воздухе!.. они в танках!.. они в поездах!.. Гора Сен-Мишель взорвана! Дивизии, армии, тьма-тьмущая плывет по Сене! Они в Форж! Они в М'лэн!

Насточертела эта болтовня тупых ослов! Я хочу добраться до Арлетт! Отбрасываю троих… смыкаются двенадцать! двадцать!.. сотня!.. Я тяну голову… я его вижу, Жюля! утонувшего в Лили! ухватившегося за ее ляжки! Они словно одно целое, Жюль и Лили! тесно прижаты друг к другу! Она дрожит… он в своей гондоле…

– Я обожаю тебя, моя малышка! Я тебя обожаю! – орет он! Он вопит! Она могла бы ему расквасить рожу! раздавить его башку своими ляжками! удавить! пнуть коленкой! нокаут, свинья! У нее такие сильные ляжки! А! какое разочарование!.. я врезаюсь в толпу!.. раздвигаю ее! добираюсь до Лили и становлюсь напротив! совсем близко! Хватаю Жюля за волосы! А он как приклеен! приклеен! я тяну! я тяну! я рву! хочу его оторвать!

– Осторожно, Луи! Осторожно!

Арлетт тут же вмешивается, а как же! Осторожно с Жюлем!

Я хотел схватить его за глотку! и вдруг толчок, круговорот! смерч! еще одна волна! настоящая атака охреневших паломников! они надвигаются снизу с улицы Бюрк и горланят!..

– Они в О!.. Они в Форж!.. на подходе к Сакре-Кёр!

Они штурмуют, напирают с улицы Бюрк! Они теснят нашу шумную ораву! сюрприз! наши ряды прорваны! нас опрокидывают! нас топчут! Звери! Звери! – и самой короткой дорогой прут к Сакре-Кёр!


Еще от автора Луи Фердинанд Селин
Путешествие на край ночи

Роман «Путешествие на край ночи» (1932) — одно из ключевых произведений французской литературы XX в., обладающих зарядом огромной эмоциональной силы. Это бурлескная и горькая исповедь прошедшего сквозь «всеобщее свинство» Первой мировой войны и разуверившегося в жизни интеллигента.


Смерть в кредит

Скандальный и шокирующий роман Луи-Фердинанда Селини — одно из классических произведений французской литературы XX века. Написанный в 1936 году, он широко представил колоритную картину жизни и нравов парижского дна. Посвященный юности писателя, роман «Смерть в кредит» оказал огромное влияние на молодежные движения второй половины XX века.


Ригодон

Перед вами первое издание на русском языке романа «Ригодон» классика французской литературы, одного из самых эксцентричных писателей XX века Л.-Ф. Селина (1894–1961). Как и все другие книги автора, они автобиографичны.По обожженной войной Европе скитаются четверо: сам Селин, его жена Лили, друг Ле Виган и кот Бебер, ставший самым знаменитым котом во французской литературе. Это главные действующие лица, все остальные – эпизодические персонажи: генералы без армий, начальники разбомбленных вокзалов, жители разрушенных немецких городов и деревень, беженцы, потерянные родителями дети, животные, огромное и скорбное шествие живых и мертвых, и все они – вместе с Селином – свидетели Апокалипсиса, где писатель, по его признанию, «и есть хроникер спектаклей Всемирного Театра Гиньолей».


Север

Перед вами первое издание на русском языке романа «Север» классика французской литературы, одного из самых эксцентричных писателей XX века Л.-Ф. Селина (1894–1961). Как и все другие книги автора, они автобиографичны.По обожженной войной Европе скитаются четверо: сам Селин, его жена Лили, друг Ле Виган и кот Бебер, ставший самым знаменитым котом во французской литературе. Это главные действующие лица, все остальные – эпизодические персонажи: генералы без армий, начальники разбомбленных вокзалов, жители разрушенных немецких городов и деревень, беженцы, потерянные родителями дети, животные, огромное и скорбное шествие живых и мертвых, и все они – вместе с Селином – свидетели Апокалипсиса, где писатель, по его признанию, «и есть хроникер спектаклей Всемирного Театра Гиньолей».


Банда гиньолей

Перед вами первое издание на русском языке романа классика французской литературы Луи-Фердинанда Селина (1894–1961) «Банда гиньолей». Это шокирующее произведение, как и большинство книг писателя, автобиографично.В центре романа — двадцатидвухлетний француз Фердинанд, успевший повоевать на фронтах Первой мировой войны, человек с исковерканными телом и душой. Волею судьбы он оказался в Лондоне среди проституток, сутенеров, лавочников. Его жизнь — это бег с препятствиями, победить которые невозможно, ибо он — одинокий бродяга, пребывающий в вечном конфликте с окружающим миром и самим собой.


Школа трупов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.