Федюнинский - [77]

Скупо, сухо, да и не совсем точно. Продвижение ударной группировки 5-й армии продолжалось и на третий день операции, и на четвертый, и на седьмой. Были и победы, и новые трофеи.

Немногословие мемуариста объясняется, по всей вероятности, тем, что тот период, когда писались воспоминания, бои в районе Ржева были темой не то чтобы закрытой, но нежелательной. А автор «Поднятых по тревоге» был человеком военным, исполнительным…

Глава двенадцатая Прорыв

«…и тем самым прорвали блокаду Ленинграда».

Октябрь 1942-го. Генерал Федюнинский снова под Ленинградом. Рядом со штабной землянкой плещутся серые осенние воды Ладожского озера. На столе карта с нанесенными карандашными пометками вокруг населенных пунктов со знакомыми названиями: «Гайтолово», «Липка», «Тортолово»…

Ставкой была разработана очередная операция по прорыву блокады Ленинграда. Почти одновременно с директивой на наступление северных фронтов туда же вместе с группой генералов и офицеров был направлен и Федюнинский. По существу — в качестве своеобразного резерва Ставки и Генерального штаба.

Федюнинский после войны, вспоминая неожиданное возвращение под Ленинград, признавался, что обрадовался такому назначению — «хотелось довести до конца дело, которое не удалось осуществить прошлой зимой».

Блокированный город по-прежнему страдал от постоянных обстрелов и голода. Тонкая ниточка Дороги жизни, проложенная через Ладожское озеро, не могла обеспечить жителей Ленинграда достаточным количеством продовольствия, а его защитников необходимыми военными грузами.

Еще в Москве перед отлетом в Ленинград Федюнинский встретился с генералом армии К. А. Мерецковым. Ставка назначила его командующим войсками Волховского фронта. Судьба их сводила часто — в самые трудные дни обороны Северной столицы командовали соседними армиями.

Поздоровавшись, Мерецков сразу сказал о главном:

— Вы, Иван Иванович, назначаетесь не только моим заместителем. Ставка возлагает на вас персональную ответственность за прорыв блокады.

Они подошли к карте.

— Вот он, этот выступ. — И Мерецков указал на глубокий выступ, заштрихованный синим карандашом между Шлиссельбургом и Синявино. — Его и предстоит срезать. Операцию будут проводить два фронта. Говоров ударит навстречу.

Федюнинский пристально разглядывал заштрихованный синим выступ, упиравшийся в Ладожское озеро, перебирал, как четки, знакомые названия населенных пунктов и рек. Наконец сказал:

— Здесь у нас стоит 2-я ударная. Напротив, на той стороне, — 67-я…

— Да, именно так — встречный удар, — кивнул Мерецков. — Места вам известны хорошо. Так что, Иван Иванович, вам и карта в руки. — И придвинул карту к Федюнинскому.

* * *

На машине он добрался до Малоярославца. Там, на полевом аэродроме, его уже ждал заправленный и готовый к полету По-2. Пилот капитан Маслов тут же запустил мотор. Легкий «кукурузник» разогнался, затем словно подпрыгнул и начал набирать высоту. Сверху хорошо просматривалась окрестность, извилистая лента реки Протвы, линии окопов. Здесь попеременно дрались соседние 33-я и 43-я армии Западного фронта против соединений 4-й полевой армии вермахта. К реке лепились дворы деревень. Некоторые были сожжены, торчали одни трубы. Где-то среди них — Стрелковка, родина комфронта и боевого товарища Жукова. О ней он часто вспоминал во время встреч. Деревню, как и райцентр Угодский Завод, Малоярославец и Боровск, освободили еще в декабре 1941 года во время первого удара.

Федюнинский подумал и о своей родине. Пополнения на фронт шли непрерывным потоком. В маршевых ротах и лыжных батальонах были и зауральцы, и сибиряки.

Самолет набрал высоту и, ровно стрекоча мотором, пошел на север. Капитан Маслов время от времени оглядывался, крутил головой по сторонам. Работа у него непростая — рядом фронт. Немецкие истребители часто залетали на оставленную год назад территорию то с разведывательными, то с иными целями.

До полевого аэродрома 2-й ударной армии долетели благополучно. Капитан Маслов тут же кинулся к заправщику. Ему предстояла обратная дорога. Попрощались. Маслов был опытным летчиком, надежным боевым товарищем. Федюнинский много часов провел с ним в воздухе. Попадали и под обстрел немецких зениток, и, случалось, прятались, прижимаясь к самым верхушкам деревьев, от немецких истребителей. Всегда он выводил машину и своих пассажиров из-под удара и угрозы быть сбитыми.

Самолет был заправлен. Капитан ловко влез в кабину, еще раз помахал рукой в кожаной краге. По-2 легко побежал по прикатанной взлетной полосе.

Как вскоре оказалось, они простились навсегда.

Примерно через месяц Федюнинский узнал о гибели капитана Маслова. Тот летел с генералом Пигаревичем из штаба фронта в штаб армии. При подлете к аэродрому из-за облаков на тихоходный По-2 свалился «мессершмитт», сразу же атаковал. Капитан Маслов был убит первой же очередью. Какое-то время самолет был неуправляем. К штурвалу пробрался Пигаревич, вскоре он выправил полет. Зенитки тем временем отогнали истребитель, не дали ему сделать новый заход. Пигаревич до этого летал на самолете только пассажиром. Видел, конечно, как Маслов управляет машиной, как переключал различные тумблеры и рычажки перед взлетом и посадкой. Но представления об их функциях и назначении почти не имел. На войне учатся мгновенно, в бою. Как говорили старики, выжил в первом бою — солдат. Вот так и генералу пришлось осваивать летное дело. Время для учебы ограничено запасом топлива. Сделал несколько виражей, заходов на взлетную полосу и, наконец, освоился и вполне удачно посадил По-2. Правда, после посадки долго катался по окрестному полю, так что техникам пришлось ловить самолет.