Федор Волков - [143]
Елена Павловна начала чувствовать нестерпимую дрожь и мучительную ломоту в ногах. Если они будут продолжать так стоять и дальше, она может потерять сознание. Наконец, немцы повернулись и медленно пошли прочь.
Помедлив минуту, Елена Павловна, превозмогая боль в подгибающихся ногах, выбралась на берег и пошла по направлению к галерее.
«Гряди, голубице»
О манифесте вспомнили, подъезжая к казармам Измайловского полка. Полковые дворы кишели гвардейцами. Местами были видны построившиеся воинские части. Чаще — гвардейцы толпились беспорядочными кучами. Заметно бросалось в глаза почти полное отсутствие офицеров. По улицам бежал народ. Запыленную, грязную карету со взмыленными, выбивающимися из сил лошадьми, узнали по многочисленному конному эскорту во главе с Григорием и Алексеем Орловыми. Там и сям вспыхивало нестройное, быстро обрывавшееся «ура». Екатерина заметно трусила, была бледна и плохо соображала. Она то и дело хватала за руки то Федора Волкова, сидевшего в карете с ней рядом, то Григория, сидевшего напротив. Часто повторяла:
— Друзья мои! А манифест? Ведь я же не скажу ни одного слова!
Федор, чувствовавший себя виноватым, успокаивал:
— Не волнуйтесь, государыня. Когда вы будете находиться перед лицом преданных вам солдат, слова сами придут на язык.
— Нет, они не придут, — качала головой Екатерина. — Я слишком взволнована. Это следствие бессонной ночи…
— Авось будет время записать, — говорил Федор Волков.
Перед полковой церковью шпалерами стояли измайловцы. Здесь было больше порядка. Подходили в строю, небольшими группами, новые части. Показалось немногочисленное офицерство. На паперти поблескивали праздничные ризы попов.
Карета остановилась.
Григорий Волков выскочил первым и подал руку императрице. Федор поддержал ее слегка сзади за талию, пока она выходила из кареты, так как Екатерина в последнюю минуту сказала ему:
— У меня совсем отнимаются ноги…
При виде Екатерины раздалось громкое «ура». В церкви затрезвонили колокола.
Спешившиеся Орловы подхватили Екатерину под руки и повели к паперти.
— Достать бы большой чистый лист бумаги, Гриша! — шепнул Федор брату.
Гриша передал просьбу брата знакомому офицеру Рощину, стоявшему у своего взвода.
Пока Екатерина с группою приближенных медленно подвигалась через полковой двор, слышалось непрерывное «ура». Священник, без устали осеняя шествие крестом, бессмысленно повторял всего два слова:
— Гряди, голубице… Гряди, голубице…
Екатерина взошла на паперть. Наступило молчание.
— Скажите что-нибудь, батюшка, приветливое, — тихо сказала она попу, от волнения с трудом переводя дыхание.
Огромный чернобородый попище несколько раз широко раскрыл рот, снова трижды благословил крестом императрицу и трижды произнес:
— Гряди, голубице… Гряди, голубице… Гряди голубице… Во имя господне, — закончил он и, замолчав, принялся лобызать крест.
Федор Волков увидел приближающегося к паперти Рощина с листом бумаги на красной диванной подушке. Принял от него лист и с поклоном протянул его Екатерине.
— Читайте вы, — сказала она тихо, — я прошу вас…
Федор, держа перед собой чистый лист бумаги, громко и внятно, по-актерски прочитал манифест.
Раздалось оглушительное «ура». Вновь затрезвонили стихшие было колокола.
Оправившаяся Екатерина — Григорий Орлов уже успел накинуть на нее привезенную из Зимнего дворца горностаевую мантию — произнесла речь к своим «орлам-измайловцам». Речь получилась яркая и вразумительная, сулившая гораздо больше, чем было обещано в манифесте. Привычка к парадам сделала свое дело. Новое «ура» — и началась церемония приведения к присяге «орлов-измайловцев», шефом которых был Петр III, новой императрице Екатерине II.
После измайловцев шествие, в окружении войск, направилось в соседний Семеновский полк.
Екатерина ехала в новой императорской карете с гербами.
В Семеновском полку повторилось то же самое, что и в Измайловском. Так же кричали «ура», и так же Федор Волков читал манифест.
На следующем этапе, в Казанском соборе, в присутствии членов святейшего Синода и правительствующего Сената, манифест прочла сама Екатерина. Читала не то, что было читано в полках, но громко и величественно, с сознанием собственной силы и достоинства.
Ответную приветственную речь держал митрополит Новгородский Дмитрий Сеченов, тот самый член святейшего Синода, которому Петр III отдал распоряжение постричь, побрить и благопристойно одеть православное духовенство. Высокопреосвященный Дмитрий, держась за бороду, не пожалел ни громов, ни проклятий на голову «врага церкви христовой и иже с ним его ангелов нечестивых».
Из Казанского собора императрица отправилась во вновь отстроенный и еще не обновленный Зимний дворец на Неве. К дворцу шли и бежали запоздавшие гвардейские части.
Видя общую суматоху и волнение, Гриша Волков шепнул, нагнувшись к брату:
— Долой Голштинию, да здравствует Ангальт-Цербст!..
Федор улыбнулся на шутку брата, кивнул головой:
— Подчас и хрен бывает слаще редьки.
Последовавшее затем наступление новой самодержицы на Рамбов для полонения бывшего мужа и императора имело весьма театральный характер. Екатерина и прицепившаяся к ней княгиня Дашкова ехали верхами, во главе гвардейских частей, одетые в мундиры Преображенского полка, с красиво распущенными волосами, в элегантных шляпах, украшенных дубовыми листьями, — символом могущества и власти.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.