Федор Александрович Васильев - [10]

Картина «Мокрый луг», полная торжественной и эпической силы, с первого взгляда располагает зрителя простотой и привычностью мотива. В глубине широкой низины высятся два развесистых дерева. Далеко за ними в сизой дымке проступает полоса леса. Вдоль низины тянется обрывистый косогор, а впереди, почти в центре, блестит болотистая заводь с топкими берегами.

Бурное небо полно еще грозовой силы, но правая часть его уже посветлела и успокоилась. По влажной земле скользит легкая тень от пробегающей тучи. Только что прошла гроза. Все чисто, умыто и напоено; воздух свеж и прозрачен. Легко и свободно дышится в такой бодрый день.

Пейзаж вызывает впечатление раздолья, простора, молодой буйной силы. Строй картины торжественный, величественный, как метко сказал И. Н. Крамской, общее впечатление от этой картины «грандиозное».

Современники могли прочесть в ней больше даже, чем обобщенный образ родной природы. Пейзаж этот способен вызвать такие чувства и мысли, которые созвучны были мироощущению и этическим идеалам передовой части русского общества 70-х годов прошлого века: страстный и бескорыстный порыв любви к Родине, стремление к свободе и неодолимая решимость.

Но даже это не все: в возвышенные чувства эпического звучания вливаются лирические нотки. В бодрый, жизнеутверждающий строй вплетается чувство печали и грусти. Бесконечно сложный и емкий образ воплощен с величайшим мастерством в полновесной реалистической живописи. Более чем убедительны, например, топкие берега болотистой заводи, свежая весенняя зелень, прозрачные тени от пробегающих туч. Удивительно плавно и рельефно разворачивается пространство. Небо с его кипением, бурлением, с его игрой света, с его космической бесконечностью изображено превосходно. Васильев был непревзойденным мастером и поэтом неба. И вместе с тем каждый кустик травы на переднем плане с ботанической точностью воспроизводит растительность средней полосы России.

Отмечая материальность и завершенность живописи картины, И. Н. Крамской писал: «… Что нужно непременно удержать в будущих Ваших работах - это окончательность, которая в этой вещи есть, т. е. та окончательность, которая без сухости дает возможность не только узнавать безошибочно, но и наслаждаться красотой предмета […] Я не знаю ни одного произведения русской школы, где бы так обворожительно это было сработано».

Особо стоит остановиться на композиции картины. Она проста и непринужденна и в то же время трудно представить себе более продуманное и монументальное решение. При широком развороте планов пространство в пейзаже вместе с тем охвачено четкими пределами, зрительно его организуя.

В картине легко различим композиционный центр, к которому сходятся основные линии пейзажа: очертания косогора, берега заводи, тропинки, граница света и тени на лугу, полоса леса, - все это усиливает впечатление органической устойчивости и единства композиции. Зрительным центром, организующим картину, является темный силуэт могучих деревьев на втором плане, но поскольку он значительно смещен вправо от геометрического центра, картина не вызывает впечатления статичности.

Есть своя организация и в отдельных частях картины. Устойчивость небу, например, придает громадная туча, клином разделяющая небо на две половины. На земле самое светлое пятно заводи уравновешивается самым темным в картине пятном деревьев.

В принципе композиционного решения картины Васильева было много нового и оригинального. Композиции зрелой поры творчества Васильева существенно обогатили русскую пейзажную живопись.

Создание картины «Мокрый луг» было большим шагом для Васильева даже в сравнении с его предшествующим шедевром - «Оттепелью». Если в «Оттепели» можно уловить отголоски декоративности и «симпатичности», как сам Васильев отзывался о своей картине, то «Мокрый луг» - произведение подлинно новаторское, в котором, как это сразу отметил Крамской, «ни одной стороны традиционной нет, ни одного патентованного эффекта».

В этом пейзаже Васильев сумел необычайно ярко раскрыть силу человеческих переживаний и взлет творческой фантазии. Васильев создал образ такой глубины и пафоса, что он пробуждает в зрителе самые высокие, самые благородные чувства и вызывает любовь к Родине. Особенно далеко от привычных традиций, от «патентованных эффектов» было то, что свой восторженный гимн родной природе художник посвятил внешне бедному мотиву болотистой низменности. Это был еще более чувствительный удар по вкусам «развращенных сибаритов», чем «Оттепель».

«Мокрый луг» Васильева - это, безусловно, одна из вершин в русской реалистической пейзажной живописи. Но для того чтобы справедливо оценить это произведение, нельзя не отметить и того, что композиционные и живописные приемы, разработанные Васильевым, прочно закрепились в традициях русского искусства. Следы близкого и отдаленного влияния «Мокрого луга» на многие пейзажные произведения можно обнаружить в русской живописи как при жизни Васильева, так и много позже.

Не следует забывать и того, что рядом с «Мокрым лугом» стоят еще несколько произведений Васильева, близкие по сюжету и по настроению, которые не уступают «Мокрому лугу» ни в художественных качествах, ни в глубине содержания. К ним, например, можно отнести «Рассвет» из собрания художественного музея в г. Кирове.