Федерико Феллини - [34]

Феллини вспоминал, как появилась на свет компания «Федериц», и случай, имеющий отношение к Пьеру Паоло Пазолини: «Федериц» — «ц» в названии которой была взята от фамилии Риццоли, а «Федери» — от Федерико — ставила своей целью помогать начинающим режиссерам. В действительности единственное, что мне удалось сделать для этой компании, — это отыскать офис и обустроить его. В течение месяцев я развлекался, превращая его в старинную обитель или гостиницу трех мушкетеров… За десять месяцев я принял на работу всех безработных со студии «Чинечитта». Совсем рядом, на виа делла Кроче, находился ресторан «Чезаретго», и к тринадцати часам можно было доставить оттуда в мой офис еду. Так он превратился в самую натуральную столовую. Но энтузиазм в первые месяцы был огромным, и я, как и остальные, был целиком захвачен идеей, что мы выпустим множество прекрасных фильмов, как это сделал бы любой на нашем месте: и «Кокечито» Марко Феррери, и «Место» Эрманно Олми, и «Нищего» Пазолини. Пьер Паоло не сомневался в успехе своего режиссерского дебюта. Его сценарий был изумителен. Он попросил сделать пробы. Надо было еще преодолеть сопротивление Риццоли и другого компаньона, Клемента Фракасси, очень компетентного, но имевшего склонность к излишнему пессимизму и не скупившегося на мрачные предсказания в отношении наших финансовых дел. Что до меня, то мне досталась роль продюсера, и я безответственно излучал оптимизм. Пьер Паоло сделал свои пробы, и я, под впечатлением отрицательного отношения Риццоли и Фракасси, руководствуясь, впрочем, и личной точкой зрения, вынес им приговор. Мне пришлось не то что сообщить Пьеру Паоло правду, но сказать ему, что, мол, лучше с фильмом подождать. Такой умный человек, как он, сразу понял, что я многого недоговариваю, хотя это было не совсем верно, и сказал мне с улыбкой, немного грустно: «Я действительно не смогу снять кино, какое снимаешь ты».

Этот случай на «Федериц» бесповоротно подорвал отношения между Феллини и Пазолини. В интервью, которое Феллини дал «Эспрессо» и в котором упомянул пробы, сделанные Пазолини, он не сказал всей правды. Вот что по этому поводу сообщил Энрико Де Сета: «После съемок «Сладкой жизни» я как-то зашел к Феллини на «Федериц». Там же я застал и Эннио Флайяно. Федерико рассказал мне, что среди других ему представился парнишка, изображавший из себя эрудита, некий Пьер Паоло Пазолини». Кое-кому еще Феллини даже говорил, что результаты проб, сделанных Пазолини, были по меньшей мере ужасны.

1970 ГОД: ПЕРВОЕ ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

Костантини: Тебе исполнилось пятьдесят. Как ты себя при этом чувствуешь?

Феллини: Пятьдесят лет — поворотный период в жизни. Это психологический возраст: начинается процесс физического разрушения, когда приходится надевать очки, ты чувствуешь слабость в коленках и вынужден остановиться на втором коитусе за день. Появляется ощущение, что твоя физическая оболочка приходит в негодность, ты вынужден более разумно использовать силы, смирять осторожностью порывы, и больше нет желания много общаться с людьми. Я ощущаю себя порой перегруженным, словно лодка, в которую набилось слишком много народу. У меня всегда была исключительная память, я помнил наизусть сотни телефонных номеров, а сейчас, бывает, я берусь за трубку и обнаруживаю, что не только забыл номер телефона, но и имя человека, которому собрался звонить. Порой мне кажется, что я еще ничему не научился. Мне по-прежнему свойственно юношеское любопытство, это нетерпеливое предвкушение второй половины дня, вечера, ночи: ведь неизвестно, что может еще произойти… Но пятьдесят — это пятьдесят, и тут уж ничего не поделаешь. Когда мне было сорок, иногда казалось, что мне лишь тридцать один, иногда — даже девятнадцать, по-разному.

— Доволен ли ты собой, фильмами, которые снял, всем тем, что удалось сделать до сих пор?

— Все мы являемся жертвами неправильного образования, задачей которого ставится движение от цели к цели, обретение смысла, стремление к намеченным горизонтам. После сорока начинаешь отдавать себе отчет, что все это не срабатывает, что сорок лет своей жизни ты решал несуществующие задачи. Тем he менее я полагаю, что мне повезло. У меня была легкая жизнь, мои близкие были деликатны, они не давили на меня и позволяли мне ревностно взращивать в себе творческие ростки. Это можно сравнить с тем, как если бы они навсегда оставили меня в комнате, полной игрушек. Даже испытываемая усталость позволяет не задержаться там подольше, и я по-прежнему могу пребывать в душевной эйфории. Моя жизнь была фантастической, если хочешь, это была жизнь художника.

— Что значит для тебя быть художником?

— Художник для меня — это тот, кто в душе обуреваем демоном, и он обязан ответить на его призыв. Поступая таким образом, он проецируется на своего рода галактику неопределенного происхождения и строения, с которой у него устанавливается особая, невидимая, бессознательная связь. Основная задача состоит в том, чтобы распознать звуки, цвета, знаки, отвечающие тому голосу, которым был призван художник. Однажды решение приходит само, и тогда не нужно делать ничего, кроме как медиумически исполнять услышанное свыше. Когда я достигаю этого состояния просветления, уже не я руковожу съемкой фильма, а фильм руководит мною. Несомненно, при этом необходимо обладать особой чуткостью: это как если входишь в город, которого совсем не знаешь и где нужно передвигаться с осторожностью призрака, легкостью вампира, без мыслей, без философствований, без