Федерико Феллини - [23]

Росселлини снимал фильм, не имея не только денег, но вообще ничего: ни технических средств, ни рабочих сцены, ни даже реквизитора. После он рассказывал: «Я взялся снимать фильм с очень небольшим количеством денег, с огромным трудом собранных отовсюду понемногу. В обрез хватало, чтобы заплатить за кинопленку, что до остального, то я даже не мог отправить ее проявить, поскольку нечем было заплатить лаборатории. До самого конца съемок мы не располагали даже рабочими позитивами. Уже позже, когда мне удалось раздобыть немного денег, я наконец смог смонтировать фильм и представить его ограниченному кружку зрителей, состоящему из знатоков, критиков и просто друзей. Почти все они были разочарованы».

Широкой публике фильм «Рим — открытый город» был впервые представлен в сентябре 1945 года в театре «Квирино» в Риме. Его приняли не слишком хорошо. Вот что рассказывает Уго Пирро об этом первом просмотре: «Что касается программного фильма, который должны были показывать в этот вечер, то зрители испытывали лишь некоторое любопытство и смутную надежду на его полный провал. Даже антифашистски настроенная интеллигенция пришла сюда с убеждением, что будет смотреть халтуру, эксплуатирующую события нацистской оккупации в обычных коммерческих целях. В итоге фильм получил вежливый, но холодный прием. Даже те, кто был действительно взволнован, старались это скрыть. Когда на экране появилось слово «конец», раздались приличествующие случаю аплодисменты, но все присутствующие испытывали лишь одно желание: чтобы снова погас свет и можно было ускользнуть из зала незамеченными, дабы не обсуждать картину и не высказывать свое мнение».

Отзывы критики в основном были отрицательными. В тот день, когда они появились в периодике, около девяти часов утра Росселлини позвонил Анне Маньяни, чтобы прочесть их. «Кто этот зануда, который звонит в такое время?» — спросила актриса. «Это я, Роберто. Хочу прочесть тебе отзывы критики», — ответил Росселлини. «Я их уже прочла и до смерти наоралась на двух или трех критиков, которых смогла найти, — сказала Маньяни. — Но сколько сейчас времени?» «Девять часов», — ответил Росселлини. «Робе, поскольку это именно ты, то я всего лишь говорю тебе: иди к черту». Росселлини захохотал. «Что тебя так рассмешило, дуралей?» — спросила Маньяни. «Я смеюсь, потому что мы создали великий фильм», — ответил Росселлини. «И еще создадим. Я хочу сделать с тобой еще фильм, потому что ты великий дурак, в общем, ты понял. А теперь дай мне поспать, поговорим вечером», — сказала Маньяни и повесила трубку.

По поводу вклада Феллини в фильм «Рим — открытый город» Уго Пирро пишет: «Заслуга Феллини заключалась в основном в написании диалогов. Он придумал уйму штучек, благодаря которым Фабрици смог справиться с тем излишним драматизмом, заключавшимся в роли дона Морозино, которого он так опасался. Феллини постарался смягчить некоторые натуралистические подробности этой истории. Идея сцены, где дон Морозино бьет сковородой по голове больного старика, чтобы того сочли умирающим и нуждающимся в немедленном отпущении грехов, тем самым оправдывая свое пребывание на территории немцев, которые его подозревали, принадлежит Феллини. Что до остального, то его самого фильм не особенно интересовал, хотя он испытывал к Росселлини глубокую симпатию. В то время перед глазами Феллини уже были другие картины. Они приходили к нему из мира мюзик-холла, с которым его связывала ностальгическая любовь».

В 1993 году, когда я сопровождал Феллини в Лос-Анджелес, где ему вручали его последнего «Оскара», я повстречал там Артура Хиллера, режиссера фильмов «Больница», «Разиня», «История любви». Он мне сказал: «Первый увиденный мною итальянский фильм был «Рим — открытый город». Я посмотрел его сразу после войны, когда жил еще в Канаде, в Торонто. Я был на фронте и знал, что такое война в действительности. Припоминаю, что смотрел его один. Фильм произвел на меня потрясающее впечатление, до сих пор, когда я его вспоминаю, у меня сжимается сердце. Маньяни была неподражаема — потрясающее обаяние. — И добавляет: — Я знал, что Феллини был одним из тех, кто работал над сценарием к фильму, но тогда еще никто не знал его имени. Я обожаю Феллини: он видит все удивительно масштабно, у него необычайно острый глаз. Я люблю все его фильмы, особенно те, которые он снял с Джульеттой Мазиной: «Дорога», «Ночи Кабирии», «Джульетта и духи», «Джинджер и Фред». Телевизионное шоу Джинджер и Фреда гораздо занимательнее, чем церемония вручения «Оскаров». Единственным по-настоящему волнующим моментом церемонии 1993 года был тот, когда Феллини сказал Джульетте Мазине: «Перестань плакать».

«СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ». АНИТА ЭКБЕРГ МАРЧЕЛЛО МАСТРОЯННИ

Костантини: Каковы сегодня твои воспоминания о «Сладкой жизни»?

Феллини: Для меня «Сладкая жизнь» гораздо больше ассоциируется с Анитой Экберг, чем с виа Венето[31].

— Какой была Анита Экберг? Какое впечатление она произвела на тебя, когда ты увидел ее в первый раз?

— Она была невероятно красива. Я встретил ее впервые в конце 1959 года в «Отель де ла Виль», гостинице в центре Рима, где она остановилась. Я никогда не видел ничего подобного. Она произвела на меня огромное впечатление. В тот же вечер я повстречал Марчелло Мастроянни, который сказал мне, что она напоминает ему солдата вермахта, но в действительности ему просто не хотелось признавать, что даже он никогда не видел красоты столь изумительной, столь неправдоподобной.