Федеральный наемник - [55]

— Да, есть и братство. Но не стоит ничего абсолютизировать. Я видел, как распадается боевое братство под действием обстоятельств, а прежнее товарищи по оружия становятся предателями. Все очень непрочно.

Когда-то я сам верил в эти понятия, но нельзя всю жизнь иллюзии принимать за действительность. Это обычно плохо кончается.

— Нет, вы не правы, — убежденно проговорил отец Борис. — Даже в душе самого закоренелого преступника, палача есть отсвет божий. Где-то там в глубинах его души дремлет добро. Более того, мои наблюдения, разговоры с заблудшими свидетельствует о том, что многие преступления совершаются из добрых побуждений. Только не правильно понятых. У многих добро и зло поменялись местами. Они убеждены, что совершают не злые поступки, а добрые. А добро, с которым к ним идут люди, это зло.

Этих людей можно спасти, если внушить им верные представления. Потому что по своим изначальным причинам их поведение нормально. Но где-то на каком-то этапе происходит страшная подмена. Вот потому-то я и приехал сюда с намерением попытаться воздействовать на людей, вернуть их к своим добрым первоначалам.

Я покачал головой.

— Добро, которое творит зло. Боюсь, отец Борис, мне будет трудно принять вашу точку зрения. У меня нет такого ощущения, что этими изуверами и бандитами руководят глубоко спрятанные добрые чувства.

— А я согласна с отцом Борисом, — подала голос Ванда. — Теперь я понимаю, что я смутно чувствую тоже самое. Но я не хочу быть доброй к ним. Или не могу. После того, что они сделали с моим мужем. Есть вещи, которые невозможно простить никогда.

— Вещи, которые невозможно простить никогда, надо прощать непременно. Кому это удается, добивается великой победы над собой. Нет ничего проще, чем слепо следовать своим чувствам, особенно злым. Они ведут нас за собой, как слепого собака на повадке. Остановитесь, подумайте о том, ради чего, к каким последствиям это приведет прежде всего для вас. Не убить своего смертельного врага — это деяние достойное святого.

От неожиданности я даже присвистнул.

— Скорей на городской свалке вы найдете богатые золотые россыпи, чем на всей этой проклятой земле — хоть одного святого. Тут люди собрались совсем не для святости. У меня давно родилась мысль, что многие ищут некую заповедную территорию, где можно беспрепятственно выплескивать наружу скапливающееся в них зло. И между прочим это даже полезно; если такой площадке не будет, зло зальет, как половодье, всю планету.

Всемирный потоп зла — вот что однажды нас ожидает, коли не иметь возможности где-то брызгать накопившимся ядом.

— Страшно, страшно вы говорите, — почти простонал священник. — Вместо борьбы со злом внутри каждого человека, вы предлагаете ограждать на земле специальные территории, как хоккейные площадки, где бы люди выплескивали друг в друга накопившееся у них яд зла под присмотром специальных наблюдателей. И когда они посчитают, что зла выпущено достаточно, то этих людей на какое-то время возвращают в обычную жизнь. Вы представляете, чем это однажды закончится.

— Между прочим, это вы так так четко сформулировали эту идею, я же размышлял в общем плане. Но мне нравится, как вы развили его. Что касается последствий, то я больше боюсь этой самой борьбы со злом в каждом из нас. Еще неизвестно чем она завершится. Вы же ничего об этом мне знаете. Это на словах все выглядит красиво. А как будет на практике. А вдруг зло победит. И что тогда? Вы будете спящую собаку, а не знаете, станет ли она ласкаться или кусаться. — Я глубоко вздохнул, втянув в себя порцию немного прохладного воздуха. — Не знаю, как вы, а я пойду будить нашего дезертира. Его время стоять на часах. А я чертовски хочу спать.

Глава седьмая

Мы шли по территории, где полноправным властителем был один из самых известных полевых командиров Умар Султанов. Дорога полого поднималась в гору. Но идти было пока легко, так как за ней хорошо следили.

Признаться я думал, что не все последуют за мной. Но когда я утром объявил направление своего движения, никто не сказал ни слова, все молча согласились с выбранным маршрутом.

Я размышлял, почему так произошло, зачем эти люди последовали за мной? И пришел к выводу: они не знаю куда идти и сопровождая меня, они как бы обретают некую цель своего движения, более того, цель жизни.

Цель скорей всего иллюзорную, но разве не таковы по сути дела все наши цели?

Как я уже сказал, мы шли по территории, которую контролировал Умар Султанов. Но пока никаких примет этого контроля я не замечал, вокруг было абсолютно тихо и пустынно. Федералы сюда еще не поднимались, разве только отдельные группы разведчиков, которые оставались незаметными. Но не были видны тут и следы пребывания боевиков.

Такая тишина внушала мне особые опасения. Опыт предупреждал меня: она не может быть случайной. Я внимательно осматривался вокруг, но ничего подозрительного не обнаруживал.

У меня не было конкретного плана действий. Да и как я мог его составить, если не знал, где находится Султанов, как к нему подобраться? Поэтому я надеялся, что обстоятельства сами подскажут, что следует делать. Я не раз в жизни убеждался, что некая сила, что неизмеримо могущественнее нас, сама ведет нас к нужной цели. Отец Борис не преминул бы заметить, что эта сила — Бог, который направляет каждый наш шаг. Но мне почему-то не хотелось думать в таких терминах.