Fear no evil - [5]

Остаток дня Гарри провел в парке. Там, лежа в тени старых дубов, которые, наверное, еще помнили друидов, он жевал булку с сыром и думал о том, что случилось той ночью, когда умер дядя Вернон. Гарри был уверен, что не убивал его — ведь дверь в чулан все время была заперта. Но он проснулся в очках, хотя наверняка снял их на ночь… и тот мальчик, Том, который читал наизусть строчки из Библии…

Если я пойду и долиною смертной тени, прошептал Гарри себе под нос, и его вновь охватил холод, как тогда, на кладбище.

Я не убивал дядю, добавил он. Дубовая листва над его головой зашелестела, и в тихом шорохе листьев ему послышался чей‑то издевательский смех.

— Ты желал ему смерти, — сказал кто‑то.

Гарри сел, прислонившись спиной к шершавому стволу. Парень, который произнес эти слова, сидел в паре футов от него, скрестив ноги по — турецки. На вид ему было лет шестнадцать, но в его лице что‑то показалось Гарри знакомым. Бледные щеки, аккуратно причесанные темные волосы, темные глаза.

— Том? — спросил он неуверенно. Юноша кивнул.

— Я немного вырос с нашей последней встречи, — сказал он с мягкой иронией. — И кое‑что вспомнил.

— Ты вспомнил, откуда ты?

— Гораздо лучше. Я вспомнил, кто я.

Глаза Тома вспыхнули уже знакомым Поттеру голодным блеском.

— Это ты заставил меня убить дядю, — сказал Гарри.

— Я всего лишь приснился тебе, — Том улыбался. Тогда, в чулане, он был очень серьезным, а теперь — все время улыбался очень взрослой, вежливой, холодной улыбкой. — И сейчас — я тебе просто снюсь.

— Ты заставил меня убить дядю, — повторил Гарри.

— Я ничего не делал. Это ты желал ему смерти.

Гарри со стоном упал обратно на траву и посмотрел вверх, туда, где на фоне блеклого неба четко вырисовывался узор, образуемый резными дубовыми листьями.

— Я не желал ему смерти, — сказал он, оправдываясь. Том засмеялся тихим гортанным смехом.

— Конечно, желал. Этот толстый, вонючий подонок… это животное, все предназначение которого — дрожать в страхе и сдохнуть в муках… он осмеливался запирать тебя в чулане и морить голодом! Он заставлял тебя работать на него, и ни разу даже не поблагодарил тебя! Не поздравил с днем рождения, или Рождеством. О, в некотором смысле у него были благие намерения, — голос Тома превратился в шипение. — Он ведь так хотел сделать тебя таким, как все. Таким же, как его тупой ублюдочный сыночек! Злобная безмозглая тварь… ты ведь ненавидишь его, Гарри. Признайся, ты ненавидишь его.

— Я его ненавижу, — эхом прошептал Поттер. Он сжал кулаки, набрав полные пригоршни травы.

— Вот так‑то, малыш, — Том протянул руку и покровительственно потрепал его по голове. — Главное, быть честным с самим собой.

— Ты сказал, что вспомнил, кто ты, — вдруг спросил Гарри.

— Я… — Том запнулся. — Я расскажу тебе потом. Можешь пока считать, что я твой защитник.

— Ангел — хранитель, что ли? — фыркнул Гарри, переворачиваясь на живот. Том снова расхохотался.

— Ангелом, — ответил он, щуря глаза, — ангелом меня еще никто не называл.

Он достал из кармана своего старомодного пиджака что‑то маленькое и блестящее и сунул это Гарри в ладонь.

— Что за?.. — удивился Поттер, разглядывая предмет. Обычная булавка для галстука, сделанная из какого‑то белого металла. — Постой! Это же дядина! Откуда ты ее взял?

— Неважно, — в глазах Тома вновь появилось это жадное выражение. — Теперь она твоя.

— Зачем она мне?

Том зловеще усмехнулся.

— На память. Просто на память.

На этот раз Гарри ничуть не удивился, когда проснулся и не обнаружил никого рядом. Он все так же лежал на траве в парке; солнце уже зашло, но неподвижный воздух все равно еще был горячим, как в духовке. Правая рука была сжата в кулак, и когда Гарри разжал онемевшие пальцы, он обнаружил, что на его ладони лежит булавка для галстука, сделанная из белого металла. Он посмотрел на нее, раздумывая, стоит ли оставлять ее себе. Может, разумнее всего было бы ее выбросить… но вещица так уютно поблескивала в его ладони, как будто шепча — смотри! Смотри, что ты сделал. Не забывай! Гарри погладил гладкий металл грязным пальцем и вновь ощутил на краткий миг то смешанное с ужасом ликование, которое он испытал, прижимая подушку к лицу дяди Вернона.

Не убоюсь зла, подумал он.

Страшно хотелось пить. Наверное, Мардж уже уехала, решил он, и побрел по направлению к Тисовой улице. Если он придет слишком поздно, с тети Петунии станется не пустить его в дом. Конечно, ночи сейчас теплые, но ночевать во дворе, как собака…

Когда Гарри подошел к дому номер четыре, синие сумерки уже сменились ночной тьмой, но зеленый автомобиль по — прежнему стоял перед домом. Гарри выругался себе под нос. Вот же гадская тетка! Неужели она решила остаться переночевать? Возможно, будет лучше, если он опять прокрадется через заднюю дверь и спрячется в своем чулане. Тогда есть шанс, что о нем даже не вспомнят. Петунии в последние дни уж точно было не до него, а тетя Мардж…

Гарри не успел сделать нескольких шагов, как дверь дома номер четыре распахнулась, и в пролившемся на газон прямоугольнике желтого света появилась массивная фигура мисс Дурсль. Тетя Петуния сопровождала ее.

— Спасибо за предложение, дорогая, — громко сказала Мардж, — но я обязана ехать. Мои бедные собачки боятся ночевать без мамочки.