Фазовый переход. Том 2. Миттельшпиль - [69]

В мастерскую они прошли через несколько галерей, напоминающих залы Петербургского (для них по старой памяти – Ленинградского) артиллерийского музея, только были они ещё длиннее, мрачнее, потому что за стрельчатыми окнами в стенах трёхметровой толщины располагался не уставленный пушками всех времён и народов двор, а не пойми что. В какие-то иные планы бытия выходили эти окна, и смотреть в них не хотелось. Как с космической станции – на океан Соляриса.

По сравнению с музеем в этих галереях лежало на полках и стояло в открытых пирамидах и застеклённых витринах раз в пять, наверное, больше единиц «ручного стрелкового оружия». То есть абсолютно всё, что было изготовлено серийно, хотя бы самыми малыми партиями на оружейных заводах и в мастерских Земли с момента изобретения унитарного патрона и по настоящий момент. С тех пор как Андрей с Сашкой были здесь последний раз, количество экспонатов значительно увеличилось – больше четверти века как-никак на ГИП прошло. Отчего и протяжённость залов заметно возросла.

Но по странной прихоти (или – тонкому расчёту) Замка в музее не было никаких конструкций из «параллелей», тем более – продукции военно-технического гения иных, внеземных цивилизаций.

Сама «оружейная мастерская», где Шульгин конструировал свой карабин под «ртутные пули», осталась такой же, словно они покинули её час назад. Так же стояли у стены и валялись на столах для разборки-сборки и чистки ранние прототипы карабина, чем-то изобретателя не удовлетворившие. Замок всё сохранил в неприкосновенности. Снова окурки в пепельнице (свежие, только что затушенные) и полупустая коньячная бутылка на столике рядом со стеклянной дверцей репликатора. Не только огнестрельные изделия, изготовленные согласно введённой в компьютер программе, за ней возникали при правильно введённой команде, но и кое-что попроще.

– Знаешь, мне снова немного не по себе, – сказал Новиков. – Не для нормальной психики всё это. Четверть века прошло, а окурок, что я тогда раздавил, чуть ли не дымится…

– И коньяк, наверное, не выдохся. Что тут поделаешь – загадки природы. Если всё это имеет место – так и должно быть.

– Да понимаю я всё. А так, моментами, аж передёрнет вдруг.

Андрей сел боком на край стола, достал портсигар, а Шульгин разлил в серебряные чарки не допитый в прошлый раз по не зависящим от них причинам «Арарат ОС»[116]. Тогда они, получив возможность продегустировать почти все знаменитые марки, сочли, что от добра добра не ищут, и в основном употребляли люксовые отечественные сорта.

– Ну, чтоб не передёргивало. Считай, на полчасика опять в молодость вернулись.

Андрей медленно, как густой ликёр, выцедил терпкий напиток с отчётливым дубовым привкусом. Без всяких ароматизаторов «идентичных натуральным». Всё ж таки заливали в бочки этот «будущий нектар» ещё в шестидесятые годы. В школе они тогда с Сашкой учились.

– Да, пожалуй, – вздохнул он.

Посидел несколько минут, как бы ни о чём не думая, рассеянно затягиваясь и выпуская дым… Да, «Дым». В спрятанных внутри стенных панелей динамиках (или вообще просто в воздухе) вдруг негромко зазвучала тех же примерно лет песня с этим названием[117]. Умели тогда трогающие души мелодии писать. Не то что та бредятина, доносящаяся теперь из проезжающих по улицам автомобилей, с громкостью, за сто метров рвущей барабанные перепонки.

А чего зря удивляться? Развивались, развивались и доразвивались до машин с кондиционерами, круиз-контролем, массирующими водительскую задницу креслами и динамиками, вбивающими в уши сто пятьдесят децибел «тамтамной сонаты» племени мумбо-юмбо.

– Спасибо, – повинуясь неожиданному чувству, сказал Новиков в сторону источника мелодии.

– Кому это ты?

– Кому ещё – ЕМУ. Угадал настроение, заботливый наш, – ответил Андрей. – Ладно, проехали. Давай, говори, что ты на этот раз придумал, – спросил он Сашку, тоже к чему-то прислушивающемуся. Очень возможно, он сейчас слышал совсем другое, например, чуть не до слёз трогавшие его когда-то «Осенние листья»[118].

– Сказал же – молча всё делать буду… – отмахнулся тот.

Шульгин пересел на вертящееся кресло перед клавиатурой здешнего компьютерного терминала, не слишком похожей на общепринятую. Но когда они впервые попали в Замок и обучались, в том числе и электронной премудрости, в их «земной» жизни «ПК» ещё не было, только Левашов привозил из плаваний самые первые «Эпплы» и «Макинтоши», которые использовал далеко не по прямому назначению. Так что форзелианские адаптированные устройства они сразу восприняли как данность. Потом уже к «человеческим» пришлось привыкать.

Сашка щёлкал кнопками довольно долго, используя некоторые дополнительные панели, в том числе и сенсорные. Наблюдать за этим было скучно, и Андрей пошёл в ближайший экспозиционный зал, присмотреть себе пистолет «из новых», а то действительно как ретроград какой-то, дальше «вальтеров» и «беретт» не продвинулся. Замок, будто истинный коллекционер, собрав все мыслимые раритеты, не пропускал теперь ни одной новинки, шагая в ногу со временем.

К разочарованию Новикова, прогресс и в области стрелкового дела фактически завершился, как в автостроении и авиации. Конструкторы в основном развлекались внешним дизайном да эргономикой, в чём, по мнению Новикова, не слишком преуспели. Как кому, а ему хоть пресловутый «08», хоть браунинг «Хай пауэр» казался милее и удобнее, чем всякие заполняющие новые витрины «FNX», «Глоки» и «Чезеты».