Фазовый переход. Том 2. Миттельшпиль - [101]

Нет, склонить-то можно, признать «былые ошибки», «разоружиться перед партией», а там посмотрим, чья возьмёт. Не может же миллионная партия и многомиллионный народ так и жить покорно, набивая брюхо «кулацкими подачками»[166] и «объедками с барского стола»[167], неотвратимо скатываясь туда, откуда Ильич, не жалея сил и самой жизни, тащил их и тащил, к свободе и свету?!

Лютиков и Выдревич, как и многие сотни таких же «леваков», сумели в своё время не подставиться, не попасть в мясорубку и молотилку чуть не ежеквартальных «чисток» и «месячников критики и самокритики». Наоборот, как большевики с дореволюционным стажем, вполне заслуженно состояли членами ЦК и занимали серьёзные административные должности, вполне справляясь с возложенными на них обязанностями.

И параллельно продолжали беспощадную подпольную борьбу, заново восстанавливая разгромленные ячейки, накапливая силы, внедряя своих людей во все структуры не до конца разложившейся партии. «Сдавали» ОГПУ продавшихся нэпманам бюрократов-ренегатов, не за страх, а за идею трудясь в РКИ[168] и партгосконтроле, до абсурдных пределов расширяя их права и компетенцию. При случае – физически уничтожали тех не подлежащих перевоспитанию «предателей», до кого могли дотянуться. Находили и «в своём коллективе воспитывали» новых единомышленников, жаждущих справедливости и «всемирной коммуны», писали программные статьи и поощряли творческую молодёжь, мыслящую в правильном направлении. Один перспективный юнец написал и даже напечатал в университетской многотиражке поэму, где были прошедшие мимо внимания редактора слова:

Но мы ещё дойдём до Ганга,

Но мы ещё умрём в боях,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла родина моя![169]

Вот такие и подхватят ленинское знамя, сегодня испохабленное «проституткой Троцким». Прав был Ильич, когда заклеймил его так, на века, задолго до того, как всё случилось. Рассмотрел своим всевидящим взором его подлую натуру…

Нашлись свои люди и в ОГПУ, в близком окружении самого хитрого и опасного из предателей, Якова Агранова. Доложили они немедленно, что подобрали где-то люди из секретно-политического (а почему именно из него, кстати?) отдела странного человека и что лично начальник ГУГБ им занимался. А всем известно – главный инквизитор на мелочовку не разменивается.

Вот о чём говорили чекист с беспамятным бродягой – неизвестно, прослушки в аграновском кабинете не имелось. И потом в тюрьму ненадолго посадили «гостя из ниоткуда», а потом совсем отпустили. Вопрос – зачем?

Самое простое решение – взять, да и поспрашивать.

Ну вот, взяли. И что? Молчит, говорит, что не помнит ничего.

А если правда? И Агранов на самом деле умнее их всех. Не сумел ничего добиться, не стал пытать до смерти, а взял, да отпустил. Пусть погуляет. Глядишь – найдётся кто-то, кто «гостем» заинтересуется.

И зачем-то этот самый Агранов вышел на связь с югороссами. С непонятной их «полпредшей» и жандармом кадровым. На него материалы нашлись, и довольно подробные, в архивах Петроградского охранного отделения. Про довоенную службу. И про военную нашлось, и про службу у белых. На расстрел гражданин Кирсанов давным-давно заработал. А вот даже и не маскируется. Под прежней фамилией по Москве ходит. Дипломатический паспорт его защищает. Ничего, придёт время, от пролетарской пули не спасётся.

Но что-то ведь этих персон в личности «гостя» заинтересовало?

Значит, и не их он агент?

Лютиков сам решил заняться этим непонятным персонажем. А он ведь не просто «какой-то там»! Он руководитель МГК[170] «коммунистов-ленинцев», он же по совместительству заведующий «партийной контрразведкой», он же, легально и официально, – заместитель директора[171] МГУ «по общим вопросам». Проверенный товарищ, с дореволюционным стажем, давно бы ему прямой путь в наркомы или секретари ЦК, а не хочет. «Пролетарскую скромность» проявляет.

А для подпольщика его нынешний пост хороший, удобный – оклад жалованья очень приличный, паёк «академический», квартира при университете, где, как и в его служебном кабинете, под разными предлогами десятки людей ежедневно бывают, не уследишь. График работы – свободный, масса времени и одновременно неограниченные возможности работать с тысячами студентов и студенток, которые есть самый подходящий, перспективный материал для грядущей, четвёртой по счёту и окончательной революции.

То стихотворение про Ганг и прочее как раз один из членов университетского литобъединения написал. Разве согласятся такие ребята до старости «общество всеобщей средней зажиточности» строить? А кроме «Общества Самых Молодых Гениев» ещё сотен пять уже подготовленных идейных бойцов-практиков в университете имеется, некоторые – с опытом Гражданской войны. Прочие в кружках Осоавиахима и Всевобуча занимаются[172]. И оружия припасено достаточно. Половина военных складов Московского военного округа под контролем. Момент бы только нужный пришёл.

«Но если этот Волович – не гэпэушный агент и не белогвардейский – тогда чей? И агент ли вообще? Агентов разве так готовят и забрасывают? – Лютиков только сейчас к этой простейшей мысли пришёл. До этого азарт голову закружил, как же, большая тайна в руки сама идёт! С самим начальником ГУГБ связанная! – И легенды у них всегда – не подкопаешься: и снаряжение по легенде, да и сами по себе люди другие. А этот – жирный хлюпик. И голова пустая, и карманы. Во взгляде никакого характера не просматривается. А разве без характера в шпионы можно? Нет, в шпионы-то можно, если на своём месте сидишь и какие-то секреты связнику сбрасываешь, деньги за то получая. А вот в «закордонники», в диверсанты, в резиденты, допустим, в «агенты глубокого залегания» – таких самый последний дурак не возьмёт».