Фаза Урана - [31]
…Возле усадьбы Джушевских загорали каменные львы. Когда-то у меня имелось две фотографии с этими львами. На одной из них мой дед, совсем еще ребенок. А на другой – я сам, приблизительно того же возраста. Если бы не мой модный комбинезон, привезенный родителями из Прибалтики, снимки было бы невозможно отличить. Впрочем, такой же визуальной связью поколении мог похвастаться любой человек, выросший в нашем районе. В каждой семье имелись подобные кадры: дети сидят на полированных спинах, гладят каменную гриву, кладут руку в вечно распахнутую пасть. Что касается львов, то они всегда сохраняли невозмутимость…
Сколько себя помню – усадьба постоянно находилась в состоянии реставрации. Реставрация велась и сейчас. Об этом свидетельствовали кадка с засохшим цементом и масляная надпись на проржавевшем листе жести: «Ремонтные работы». На всякий случай там же значилось: «Памятник архитектуры XIX века». И ниже: «Охраняется государством».
Забор отсутствовал. В качестве охраны выступила только собака чау-чау. Она лениво вышла из-за дорической колонны ветхого портика и два раза пролаяла: «Ав!». На этом собака посчитала функции, возложенные на нее государством, исчерпанными и, высунув свой фиолетовый, цвета вечернего сентябрьского неба, язык, улеглась в тени колоннады. Я не был похож на корейца, и потенциальной угрозы чау-чау во мне не обнаружила.
Проследовав мимо отдыхающей собаки, я постучал в металлическую дверь, довольно громко.
– Иду, иду, – послышался женский голос.
Через мгновенье дверь открыла женщина лет тридцати пяти в обрезанных джинсах и короткой майке, плохо прикрывавшей шрам от аппендицита.
– Добрый день, – поздоровался я. – Могу я повидать Хмару Василия Петровича? Мне сказали в музее, что он руководит здесь реставрационными работами.
– Ой, – смутилась женщина, – вы знаете… Он сейчас неважно себя чувствует…
– А-а-а… – произнес я, пожалуй, чересчур многозначительно.
– Нет, нет, – женщина смутилась еще больше. – Вы не подумайте, он совсем не пьет. Понимаете, он ученый…
– Археолог. Я знаю.
– Да, археолог… Ой, ну что же я вас в дверях держу, проходите…
Я переступил порог и сразу ощутил запах кислого борща. Где-то готовился обед. Стрельчатое, лишенное стекол окно освещало холл пыльными лучами. Посреди холла расположились перепачканные побелкой строительные козлы. На них лежал, настроенный на волну «Мелодии», транзистор. В дальнем углу, как наказанный, стоял мраморный рыцарь. Он немного походил на оскаровскую статуэтку.
– Это копия, – поймала мой взгляд женщина. – Восстановили по единственному рисунку. Олицетворение рода Джушевских… Вы знаете, что здесь была ставка Махно?
– Нет. Я пишу дипломную работу на тему, посвященную особенностям дореволюционной застройки города. Василия Петровича мне очень рекомендовали.
– К сожалению, я думаю, он вряд ли сможет помочь вам сегодня.
– Простите за бестактный вопрос: вы его жена?
– Нет, нет, – нервно хихикнула собеседница и строго добавила: – Еще чего не хватало!
– Все же, я желал бы его повидать.
Женщина вдохнула воздух, желая что-то возразить, а потом внезапно пожала плечами и взмахнула рукой, передумав.
– Ах, да чего уж там. Полгорода знает, какой он дурачок. Идите и вы узнаете, если так уж вам хочется. И в самом деле…
– А где он?
– Я вас проведу.
Мы поднялись по широкой лестнице без перил и оказались в зале с пилястрами. В центре зала возвышалась кровать с массивным кованым изголовьем. На кровати покоился человек.
– Это Василий Петрович?
– Да.
– Можно я подойду поближе?
– Подходите.
Я подошел к кровати и рассмотрел археолога Хмару Василия Петровича. На нем был мятый летний костюм и сбитые поношенные туфли. На вид ему было чуть за сорок, и внешность он имел самую заурядную. С таким лицом можно быть водопроводчиком, а можно и учителем физкультуры. Одним словом – не Гаррисон Форд.
Археолог лежал, как усопший на панихиде. Его открытые глаза безучастно уставились в потолок – туда, где с полуосыпавшейся фрески улыбались жирные и лукавые Амуры – вероятно зал когда-то был господской спальней. В подтверждение этой моей догадки, две бессовестные мухи практиковали тантрический секс прямо на лбу археолога. Реакции на внешние раздражители у последнего явно не наблюдалось.
– А он это… Живой? – насторожился я.
– Да живой он. Что с ним станется… Вчера опять сому варил. Все рецепт ищет.
– Сома? Напиток брахманов? Третий глаз и жить триста лет?
– Не знаю, как триста, а я с ним до старости поседею.
– И часто с ним такое?
– Да раз уже в третий или четвертый. В последний раз вроде и клялся, что больше не будет. Это года два назад было. А тут с месяц, как раскопал где-то в степи барельеф с орнаментом. Сказал, что в орнаменте зашифрован рецепт… И вот вам результат. Со вчерашнего дня лежит.
Женщина говорила не без удовольствия. Маленькая женская месть: мужская слабость, выставленная на всеобщее обозрение. Хмара выглядел абсолютно беспомощным.
– Доктора звали?
– Нет. Он докторам не доверяет. Признает только народные средства.
– Народные? – переспросил я, – Я знаю очень хороший народный способ. Мертвого поднимет.
– А он вправду народный?
– Народнее не бывает. У вас бумага и ручка найдутся?
Что может быть хуже, чем быть 39-летней одинокой женщиной? Это быть 39-летней РАЗВЕДЕННОЙ женщиной… Настоящая фанатка постоянного личного роста, рассчитывающая всегда только на себя, Дейзи Доули… разводится! Брак, который был спасением от тоски любовных переживаний, от контактов с надоевшими друзьями-неудачниками, от одиноких субботних ночей, внезапно лопнул. Добро пожаловать, Дейзи, в Мир ожидания и обретения новой любви! Книга Анны Пастернак — блистательное продолжение популярнейших «Дневник Бриджит Джонс» и «Секс в большом городе».
Знакомьтесь, Рик Гутьеррес по прозвищу Кошачий король. У него есть свой канал на youtube, где он выкладывает смешные видео с котиками. В день шестнадцатилетия Рика бросает девушка, и он вдруг понимает, что в реальной жизни он вовсе не король, а самый обыкновенный парень, который не любит покидать свою комнату и обожает сериалы и видеоигры. Рик решает во что бы то ни стало изменить свою жизнь и записывается на уроки сальсы. Где встречает очаровательную пуэрториканку Ану и влюбляется по уши. Рик приглашает ее отправиться на Кубу, чтобы поучиться танцевать сальсу и поучаствовать в конкурсе.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.