Фаворитки. Соперницы из Версаля - [100]

– Съешь орешек, – говорю я Монбаре и начинаю смеяться собственной шутке.

– В этой комнате нет орехов, мадам, – холодно кланяясь, отвечает он. – Быть может, вы хотели сказать, сливу?

– А мне кажется, что прислуживать довольно весело, – не соглашаюсь я, отворачиваясь от Монбаре и вновь валясь на диван. – Все ж лучше, чем старый скучный Париж. Или чем ошиваться при дворе, не имея денег даже для того, чтобы играть в карты или давать ужины.

– А мне кажется, драгоценная моя Марианна, – спокойно говорит матушка, открывая свою шкатулочку с шитьем, расправляет нить и прищуривается, чтобы вдеть ее в игольное ушко, – что ты из тех людей, которые редко бывают довольны своим положением. Ты привыкла считать, что на тарелке у соседа пирожное намного вкуснее, чем на твоей собственной. Если бы ты служила при дворе, я уверена, что мы бы бесконечно слушали твои жалобы.

– Неправда! Я люблю все пирожные! И я была бы счастлива, если бы оказалась при дворе. Но я не прислуживаю… и скоро умру… уверяю вас, просто умру!.. от скуки.

– От скуки не умирают, – мягко возражает матушка. – И повторяю еще раз: сядь прямо, поправь чепец, у тебя распадется прическа.

– Нет, от скуки все-таки умирают!

– Кто умер?

– Я абсолютно уверена, что кто-то умер! – неуверенно произношу я, но тут меня отвлекает громкий стук у окна.

– Голубь, дорогая мадам, – говорит несносный супруг Таисии. – Он неловко распластался на брусчатке, с одной стороны из-за угла к нему направляется кот, а с другой – посудомойка. И кто победит, спрашиваю я? Вне всякого сомнения, мы увидим его сегодня на нашем столе.

День тянется бесконечно.

– Мне скучно, скучно, скучно, – вновь повторяю я, ни к кому в особенности не обращаясь. – Только Полиньяк вчера приходил нас навестить. Рассказал, что его сестрицу застали, когда она целовалась с их поваром!

– Не распускай сплетни, дорогая.

Я вздыхаю.

– Наверное, в воскресенье я отправлюсь с тобой и с Таисией в Версаль, но что я там буду делать, понятия не имею. Интересно, а милорд Мельфорт там будет? – Мельфорт еще один из моих воздыхателей; он хоть и англичанин, но от него почти не воняет.

– Будет, милая, – отвечает мать. – Ты напомнила мне, что принц де Конти дает большой ужин в среду, чтобы отпраздновать победу и возвращение домой герцога де Ришелье. Мне сказали, что и ты приглашена.

– Матушка! Как вы могли забыть об этом? О такой важной новости! Уже в среду! – осеняет меня. – Матушка, мне нечего надеть! Нечего! Таисия…

– Больше ничего одалживать не буду. Нет! В особенности после случая с подставкой для яйца, – недовольно поджимает губы Таисия.

Несмотря на то, что я намного привлекательнее Таисии – у сестры довольно некрасивый подбородок и слишком близко посаженные глаза, – иногда я ей завидую. Ее супруг, конечно, скучный карлик, но тем не менее у него денег мешок и ей никогда не приходится беспокоиться о том, что бы надеть. Временами кажется, что весь мир против меня.

– Так нечестно, нечестно, нечестно, – причитаю я.

– А зачем граф приглашает Марианну? – резко спрашивает Монбаре.

Я перестаю негодовать – а и правда, зачем? Принц де Конти – родственник короля, Ришелье – один из влиятельнейших мужчин при дворе. А теперь он герой Франции, потому что завоевал какой-то остров или что-то такое.

– Наша драгоценная Марианна – очаровательная женщина, украшение любого стола, – говорит мать, но слова ее звучат скорее как предупреждение, чем как комплимент. Она с довольным видом завязывает на нитке узелок и разглаживает гобелен изящной, унизанной перстнями ручкой. – Разве нужны еще какие-либо причины?

– Я должен настоять, мадам, – говорит Монбаре, оставляя свой наблюдательный пост у окна и кланяясь матушке, – чтобы вы использовали все свое влияние и положение и добились приглашения для меня. А что? Герцог де Ришелье – один из моих преданных поклонников! Он…

– Вы хотите сказать, что вы – один из преданных поклонников герцога, а не наоборот? – вмешивается Таисия.

– Знаете, он тоже является моим поклонником. Однажды в прошлом году он…

– Матушка, мне нечего надеть! – стою я на своем.

– Конечно же, тебе есть в чем идти. В желтом шелковом платье. Я посмотрю, что можно сделать, – отвечает мама Монбаре, не поднимая головы от шитья.

И тут меня осеняет второй раз:

– Матушка! Но у меня нет достаточно широких обручей! Таисия…

– Нет.

– Таисия, дай своей сестре обручи, которые она хочет, – спокойно уговаривает мама. – По крайней мере, на них она ничего не прольет.

– Она найдет, как их испортить, – мрачно бормочет Таисия.

– Но я уже надевала желтое платье в прошлый раз, когда была в Версале! – протестую я.

– Если бы вместо того, чтобы жаловаться и валяться на диване, дорогая моя, ты занялась полезным делом, могла бы вышить на юбке целый цветник или же украсила бы чем-нибудь корсаж.

– Но я…

– В желтом, – решительно заявляет матушка, поднимая руку и призывая к тишине. – Шутки в сторону! Покой этих недель в Париже, когда мы с Таисией не будем заняты при дворе, не должен омрачаться твоим постоянным нытьем и болтовней. Тебе почти двадцать четыре, но ты ведешь себя как девочка-подросток. Ступай, разыщи Мари, пусть принесет еще синих ниток.