Фаворит. Боярин - [77]

Потом настал черед Медведкова. С которым Иван так же успел переговорить, и дать понять, что нет нужды тянуть всех с собой. И при том, что сам Карпов в любом случае оставался в стороне, а настоящих верных союзников у него не было, слова его звучали вполне резонно.

Ну подставит боярин под удар Пятницкого и Горяинова. А толку-то. Царь Николай он конечно осерчает не на шутку. Глядишь еще и войной начнет грозить, или вовсе в поход отправится. Да даже если сообщников потянут на плаху. Ему от того какой толк? А вот роду его придется несладко. И обещаниям Карпова, который в любом случае останется в стороне, Арсений Евсеевич очень даже верил. Уж больно серьезная репутация у этого выскочки.

Так что, дыбы он не избежал. Был допрошен с пристрастием и в присутствии все тех же пяти бояр. Да только ничего нового не поведал. Да умышлял против, тогда еще царевны Русского царства. Да, организовал убийство псковского князя Ивана Бобровнинского. Ну и взошел на эшафот с убийцей и купцом.

Правда, московский царь затребовал было всю троицу к себе, так как не желал спускать покушение на сестру. Опять же, убили представителя древнего московского княжеского рода, и боярина. Но господин Псков ответил вежливым, но решительным отказом. Потому как ни князей, ни бояр московских на их землях никто не убивал, а убит был князь псковский. И покушались в первую голову на княжескую невесту, а не на сестру государя русского. А что до обидчиков, так вот он приговор, справедливый и суровый.

— А чего это боярин Карпов отмалчивается? Иль сказать нечего?

В принципе, несмотря на весьма шумное и бурное обсуждение, Иван воспринимал происходящее как некий шумовой фон. Попросту пропускал все мимо ушей, не придавая происходящему значения. От размышлений его отвлекло упоминание его фамилии. А так бы и продолжал пребывать в своих думах.

— Я отмалчиваюсь, потому как сказать мне нечего. Вы и постарше меня, и поболее моего ведаете. Так кому еще думать над тем, кого предложить вече на боярство.

Иван ничуть не лукавил. Ему и впрямь было совершенно все равно, кого предложат. У него попросту не было друзей или тех, кому он мог бы довериться. Даже союзник был так себе. Прибил бы гада, за то что покушался на Лизу. Вот как клопа раздавил бы. Но… Это был единственный человек, на которого он мог опереться хоть в какой-то степени.

Любой, кто ни окажись в боярском совете будет потенциальным противником Карпова, даже если будет клясться в вечной любви. За Иваном сила, авторитет в народе. Но, он только пять лет как дворянин, три с лишним года, как в Пскове. Иными словами, и сила и деньги вроде как есть, да только никаких корней. Он все одно что палка, которую воткнули среди деревьев. Вроде и ровно торчит, и крепко сидит, да вырвать его куда проще.

— Значит без разницы тебе, кого рубить? — Вдруг вскинулся боярин Севрюгин, уже полнеющий мужчина за тридцать.

Хм. И чего вскинулся? Вроде из московской партии. Или боится, что ощипав их противников, Иван возьмется и за москвичей? Н-да. И ведь не оставишь выпад вот так, без ответа.

— А ты о чем это, Капитон Михайлович? Нешто переживаешь, что возьмусь мстить тебе за два шляхетских набега? Ну чего ты на меня так смотришь, будто я тебе только что смертную обиду нанес? Иль хочешь, чтобы я доказательства представил? Так ведь всяк знает, что за мной не заржавеет.

— Ты это сейчас к чему клонишь, — собрав брови в кучу, строго изрек Офросимов.

Этому за шестьдесят. Все еще крепок, и умом остер. Правда, по своему. Но старческого слабоумия нет и в помине. Та еще гнида.

— Никак гадаешь, знаю ли я о твоей причастности к тому, Сергей Гаврилович? Так, не гадай. Ведаю. Да только пустое то все. То вы против меня умышляли, и меня достать хотели. Аршанский же, пошел дальше и решил, что и Пскову можно поступиться, чтобы сковырнуть такую болячку, как я. Не лучше оказался и Медведков, поднявший руку на власть псковскую. Пусть князь тут и мало что решает, но именно он тут блюдет закон, и несет заботу о защите земли Псковской.

— Экий. Все-то ты знаешь. Все-то ведаешь, — не без иронии, произнес еще один представитель московской партии.

Иван столь же иронично взглянул на крепкого сложения мужчину за сорок. Боярин Барановский и не подумал тушеваться. Как и скрывать того, что так же имеет касательство к двум набегам.

— Петр Александрович, мы тут собачиться будем, или дело решать?

— Так ведь ты отмалчиваешься, — пожав плечами ответил Боярин.

— Отмалчиваюсь, потому что сказать нечего. Вот когда начнем выбирать, тогда и слово свое скажу.

И сказал. В смысле высказался за возведение в боярское звание купца Борятского. Причем, поддержал при этом московскую партию. А ведь казалось, что вопрос окажется неразрешимым, потому как шестеро их, и он по всему должен был поддержать противников Москвы.

Но Иван руководствовался своими интересами. И предлагаемый Пятницким помещик, мог стать в том серьезной помехой. В будущем конечно. Но стоит сплоховать сейчас, как потом получишь серьезную проблему. Боярского звания оно конечно можно и лишить. Да только сделать это могло лишь вече. И если вручалось звание простым большинством голосов, то лишалось не менее чем тремя четвертями. А так, что в одном, что в другом лице, он все одно получал противника. Пусть и не явного. И то, кто его знает, как оно обернется.