Фатьянов - [39]
Василий Павлович вышел с аудиенции озадаченным. Нужно было сейчас же собирать не только дорожный чемодан — надо было спешно собирать бригаду. Согласятся ли те, с кем он ездил ансамблем с самого начала года, завтра же отправиться в поездку? И он принялся звонить своим друзьям…
Рано утром следующего дня помятый трофейный автобус подъехал к дому на Старо-Невском. Из подъезда к нему вышли Василий Соловьев-Седой, Татьяна Рябова, гостивший у композитора Алексей Фатьянов, солисты Федор Андрукович и Ефрем Флакс.
— Куда едем-то опять? — бормотал сонный Андрукович.
— Тут рядом, — отвечал Фатьянов. — Поехали…
Поехали.
Эта поездка была исполнена трудностей и одновременно напоминала кадры комедийного фильма. Первый концерт бригада должна была дать в предместьях знакомого уже Алексею Таллина.
— Как настроение? — Спрашивал Василий Павлович, беспокоясь за морально-волевые качества наскоро сколоченной бригады.
— Как на мину наскочим — станет приподнятым! — Серьезно отвечал Фатьянов.
И громовой хохот в ответ на эту реплику говорил о том, что настроение у всех рабочее. Шофер оказался веселым и компанейским парнишкой. Он был горд тем, что везет знаменитостей и старался не оплошать.
— Я веду машину, объезжая мину! — гарантировал он безопасность, строчками из новой фронтовой песни.
— Если вдруг наедешь — я авто покину! — тут же обещал Фатьянов — и снова смех, как на школьном уроке.
Однако дряхлый штабной фургон никак не мог взять в толк шоферских стараний. Раздолбанный еще немцами, видавший все виды неестественных и естественных препятствий на фронтовых дорогах, он вполне мог бы стать почетным металлоломом. И когда выехали на прямую дорогу к Таллину, пассажиры на себе ощутили все «возрастные болезни» «старичка». Дороги были разворочены танками и самоходками. Фургон подпрыгивал выше собственной крыши на бесподобных колдобинах, пассажиры чертыхались. А им предстояло в дороге написать новую песню — написать и разучить. Время от времени мотор чихал, хрипел и лязгал металлом шестеренок. Иногда глох. Тогда шофер как будто с радостью разводил руками:
— Гитлер капут! — И выпрыгивал на пересохшие комья глины, подхватив инструменты. Пассажиры тогда выходили на лесную дорогу, и после бензинового чада легко дышали стойким еловым воздухом.
— Воздух! — Громко и одобрительно сказал Алексей. Водитель споро нырнул под машину.
Слышалось ровное пение моторов наших «ястребков», рядами пролетающих на запад.
Запоздало и дружно грянул хохот. Выпрастываясь из-под фургона, но не поднимая головы к небу, опытный водитель говорил:
— У них дорога — вот это дорога! Ни тебе ухабов, ни проверок, ни этого чих-пых!
— Плохо одно — под самолет при зенитном обстреле уже не залезешь! — Подтверждал Фатьянов.
И снова — дорога.
Навстречу им шли потрепанные и плененные немцы. Некоторые из них приветствовали трофейный автомобиль, взмахами рук.
— Ты погляди, а?! — Орал водитель возмущенно. — Улыбаются фрицы-то! С чего бы это фрицу радоваться?
— Живы остались — и тому рады…
На перекрестках стояли военные регулировщики, которые флажками показывали объезды взорванных мостов и не обследованных саперами участков. Мимо бежали легковые автомобили, санитарные машины, танкетки, проносились мотоциклы. И снова автобус ломался, временно капитулировал, и вскоре пассажиры окрестили его «гитлером». Всех мутило от нескончаемой тряски и частых поломок. Стало понятно, что они опоздают к началу первого же концерта. Но и в таких привычно нестандартных условиях шла пристальная работа над песней, которую обязательно нужно написать. Хотелось порадовать фронтовиков новой песней.
Достали было карандаш и бумагу, да на очередном толчке они вылетели из рук и исчезли в потаенных «гитлеровских» катакомбах. Времени было мало. Поэтому работали все сразу. Фатьянов сочинял стихотворение, вслух импровизируя строчку за строчкой. Соловьев-Седой тут же импровизировал подходящую мелодическую тему, его жена расчехлила аккордеон и подбирала аккомпанемент. Ефрем Флакс поддакивал ей своим аксамитовым басом.
И слова этой песни складывались как бы сами собой. Простые и ясные, они говорили о том же, о чем могли говорить сейчас все поголовно солдаты, от генерала до сына полка. Все они давно не были дома, все они наливали по фронтовой чарочке под звуки недальнего боя, все они, освободившись от многолетнего напряжения, впервые могли попросту строить планы на будущее. Во всех землянках горели свечные огарки, самодельные лампы из гильз, дымные самокрутки… Мелодия складывалась такая же дружеская, легкая, как разговор по душам. Скоро пели все, хором, заглушая рев автобусного мотора. Аккордеонистка лихо поддавала аккомпанемент, все были счастливы — песня удалась! Вдруг на очередной кочке и в аккордеоне что-то хрустнуло — он смолк. Видно, напрочь отлетели планки. Но Ефрем Флакс, который стал первым исполнителем песни, репетировал ее под звонкие, распетые голоса попутчиков. Это длилось долго, так долго, что всем захотелось помолчать и посидеть в относительной тишине. Но время от времени кто-то, забывшись, начинал снова:
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.