Фатьянов - [38]

Татьяна Давыдовна подыскала пустующую и почти целую квартиру неподалеку. Кое-где в оконных рамах сохранились стекла. Они вновь поселились на Старо-Невском, и первое, что увидели из этих окон — ледоход. По Неве шел лед, заставляя обмирать сердце забытым предчувствием мирного лета. Город оживал. Сюда возвращались его люди, оставшиеся в живых. Василию Павловичу сразу же было предложено собирать концертную бригаду для выступлений на фронте. И он тут же вспомнил «сынка» Алешу Фатьянова. Своей творческой жизни — а для композитора это то же самое, что жизнь вообще — он уже не мыслил без Алеши. Тщательная «разведка» и умелая «тактика» дала результаты — в Ансамбле песни и пляски Краснознаменного Балтийского флота Фатьянов оказался нужен. И пошла государственная депеша через Европу, оставляя позади Прибалтику, Польшу, Румынию — прямо в Австрию… С получением той депеши рядовому Фатьянову приказывалось отбыть в Таллин, в распоряжение ансамбля моряков Балтики.

2. Победа

Ранним утром 18 апреля 1945 года Алексей Фатьянов прибыл в Таллин вместе с ценным трофеем — пишущей машинкой с немецким шрифтом.

В Таллине весна только начиналась. Алексей был рад, что жизнь ему дает возможность встретить весенний первоцвет еще раз. Он с удовольствием прошелся влажными улицами прибалтийского города. Встречались ему на пути в основном мужчины в военном. Были среди них раненые, все говорили по-русски. Он миновал несколько госпиталей, успел заметить, что в городе очень чисто, как будто только что прибрано. Готические силуэты католических церквей здесь сочеталась с островерхими крышами небольших домов на экономно узеньких улочках — Европа. Прошла розовощекая эстонка, ведя за ручку белесого малыша, толкуя ему что-то на йокающем чухонском наречии. Алексей спросил, где находится улица Пикк, и она дружелюбно разъяснила ему дорогу. Переступая через звонкие апрельские ручьи, он спустился по горбатой улице, свернул, и вышел на улицу Пикк. Здесь, в доме номер шестьдесят семь, расположились репетиционные классы ансамбля и жилые помещения.

Фатьянов сразу сдружился с обитателями особняка, многие из которых тоже побывали на фронте. Были среди них не только композиторы и солисты, но и поэты. Алексею было о чем с ними поговорить, он чувствовал себя в своей атмосфере. Особенно сблизился Алексей с белорусом, ленинградцем Владимиром Сорокиным. Это был композитор, с которым ему суждено было написать несколько песен. Иногда Алексей уединялся, и тогда стрекотала его трофейная немецкая машинка за тонкой стеной. У него «шли» стихи, сценарии концертов. Да и война уверенно шла к своему завершению. Ощущение душевного подъема от приближавшейся победы вдохновляло.

Вскоре Алексей уехал с Василием Павловичем в Восточную Пруссию, выступать на передовой. Проезжая по знакомым местам, Алексей чувствовал себя бывалым воякой. В Европе уже господствовала весна и на фронте повсюду звучали их с Василием Павловичем «Соловьи».

Закончилась поездка, друзья разъехались, один — в Ленинград, второй — в Таллин. А вскоре Алексей получил возможность приехать в Ленинград, и два друга встретились на уютной домашней кухне. Василий Павлович крепко обнял своего «сынка» Алешу. С фронта шли хорошие новости. И появлялись новые песни, много песен. Той весной, свежей и ясной, Соловьев-Седой написал музыку к привезенному с фронта Фатьяновым стихотворению «Далеко родные осины», к стихам «Далеко иль недалечко», песню о Ленинграде «Наш город». Звуки песни надолго стали позывными радио Северной Пальмиры.

30 апреля 1945 года Алексей получил воинское звание сержанта. Ну что ж, это было, хоть и небольшое, но повышение.

А ранним утром 9 мая, в среду Светлой Пасхальной седмицы, многие проснулись от звуков автоматной пальбы. Сонные люди еще не совсем понимали, что происходит. В открывшихся в дни войны храмах шла служба, посвященная празднованию Касперовской иконы Божией Матери. Пели в церквах благовестное «Христос воскресе из мертвых…». Молящиеся тревожно прислушивались к уличным звукам — звукам учащающейся пальбы.

Но эти выстрелы были предтечей долгожданного победного салюта.

Начиналось всемирное, всемерное и всенародное торжество… Такого празднования Пасхи Христовой не видал белый свет. Великая Победа свершилась на крови, унеся жизни двухсот миллионов советских людей против четырех миллионов жизней фашистов… Но все оставшиеся в живых не могли и не хотели скрывать праведного ликования. Они радовались тому, что жизнь продолжается, и они остались для нее, чтобы вернуться домой. «Давно мы дома не были», — как и Фатьянов говорили сотни тысяч солдатских уст. «Поскорее возвращайся домой», — отвечали каждому миллионы женских и детских сердец.

3. «Горит свечи огарочек…»

В Восточной Пруссии еще сопротивлялись остатки разбитой немецкой армии. Шел мистический «последний бой». Сопротивление перед концом жестокое и волевое.

В первой половине мая Соловьева-Седого вызвал маршал К.А. Мерецков. Ставка была встревожена изнурительными боями под Кенигсбергом. Бойцов необходимо было духовно подбодрить. И маршал обращался к композитору с просьбой выступить перед солдатами. Список частей, в которых следовало побывать, был уже подготовлен.