Фатьянов - [3]

В зале о тринадцати окнах опускались плотные черные шторы.

Начинал стрекотать кинопроектор, импровизировал согбенный от творческого азарта тапер.

И во второй, в пятый, в десятый раз, не надоедая, крутилась одна и та же «фильма» с Иваном Мозжухиным или Анатолием Кторовым пред глазастым уездным зрителем. Шла «Осада Севастополя», за которую Государь император пожаловал Александру Ханжонкову перстень со своей державной руки. Шли фильмы Гардина и Чардынина, «Песнь торжествующей любви» и «пламя неба» с участием Веры Холодной. Для усмирения публики, штурмующей кинозалы, власти в больших городах вынуждены были вызывать отряды драгун.

Известно, что когда Александр Алексеевич Ханжонков показал архиерею Московской епархии видовой фильм «Нил ночью», тот только и сказал:

— До чего Господь может умудрить человека!

Можно себе вообразить, как воздействовало кино на чувства простых людей и как готовило их к новому жестокому веку, унижая все, что было «до кино» до уровня наивной архаики.

При советской власти, когда родился Алексей и когда имущество родителей было национализировано, этот «биограф» не действовал.

Но любовь к кино и приближенность к нему семьи оставалась неистребимой. Не оттого ли, что все произошло так, как и произошло, сотрудничал поэт Фатьянов с кинематографистами всю свою жизнь? Насколько легко, празднично и естественно переплелись в его сознании жизнь с иллюзионом, настолько легкими, праздничными и естественными стали позже его песни для кинофильмов. И сам он при всей своей земной плотскости казался многим из тех, кто знал его, сказочным героем кино.

В передней части дома Ивана Фатьянова, в первом его этаже, размещались пивная и обувной магазин. В подвале стояли гигантские цистерны для пива. Они были сделаны на заказ, такие огромные, что не могли войти ни в одну дверь. Поэтому цистерны доставили сюда и разместили в будущем подвале еще до строительства дома. Пиво везли в бочках из Москвы, обувь шили при магазине, тут же валяли валенки и модные фетровые ботики.

Так появился «Торговый дом Фатьяновых в Вязниках», реклама которого была широко представлена в российской периодике начала двадцатого века. Дом этот был известен и по всей Владимирщине.

В переднем малом зале и втором зале, который побольше, семья принимала гостей. Но будничная, рутинная жизнь проходила во флигеле. Это была трехэтажная пристройка с правой стороны здания. В самом нижнем этаже находилась кухня и комнаты прислуги. Во втором и третьем этажах располагались спальни хозяев. Домашние комнаты были довольно скромны: основные доходы отец семейства тратил на образование детей.

Иван Николаевич оставался человеком широкой души.

По праздникам большая гостиная наполнялась городской детворой. Приглашались на карнавалы в основном бедные детишки, и Евдокия Васильевна хлопотала над подарками для маленьких гостей. Их щедро одаривали, с пустыми руками никто не уходил. О доброй и сострадательной атмосфере этой семьи вспоминала горбатенькая домработница Фатьяновых, которую все звали Дашонкой. Будучи уже совсем старой, она рассказывала Алексею:

— Пришла одна девчушка с мамынькой покупать желтые ботики…Облюбовала! Так они ей приглянулись. Пришли, а денег-то у мамыньки и не хватило. Мамынька, мол, это девчонку за ручонку ведет из магазина, а та плачет горючими слезами. Тут Иван Николаевич рядом случился, Царствие ему Небесное! Почто, мол, девочка горько плачешь? Ботики, мол, хочу… Он и купил ей их — носи, детка…

Иван Николаевич выписывал книги для богатой своей библиотеки, которой пользовались все читающие горожане. Он покупал музыкальные инструменты и сам, и все дети с ним музицировали. Не роскошь, но вкус и добротность царили в доме. И Евдокия Васильевна была его душой и духом. Строго религиозная и образованная, она дочерей отдала учиться в гимназию. Отец Меньшов гордился ею, укладом этот обустроенного ею дома.

Двоюродная племянница Ивана Николаевича Лидия, она же — тетка Марианны Федоровны Модоровой, училась в одном классе гимназии со старшими дочерьми Фатьяновых. И жила она вместе с сестрами, как своя. Старообрядцы могли отпустить девицу только в добропорядочную семью. Гимназистка почтительно любовалась Евдокией Васильевной.

В самый расцвет «Торгового дома Фатьяновых» появилась в семье еще одна дочь — Тамара. Шел 1916 год — близилось крушение патриархального русского уклада…

А в 1917 году имущество Фатьяновых национализировали.

Их дом оказался привлекательным для новых административных структур тем, что был велик, имел много помещений и располагался в самом центре города. В нем разместилась телефонная станция, обслуживающая революцию.

Семья с грудным младенцем на руках, подобно десяткам тысяч зажиточных русских семей, была «выброшена» на улицу.

И вновь родовое гнездо Меньшовых — дедовский дом — принял семью дочери.

В этот период обездоленности и родился последний ребенок — Алексей.

Мальчик появился на свет 4 марта 1919 года в комнате самого деда Меньшова. В современных Вязниках день рождения поэта празднуется 17 марта. Такая досадная неточность появилась в результате просчета одного из биографов Фатьянова. К записи в церковной книге «4 марта» было прибавлено две недели, корректируя дату на новый стиль. Однако, в 1919 году и церковь, и государство приняли европейский календарь. Добавлю, что сам поэт считал днем своего рождения 5 марта. Может быть, потому, что любил цифру «пять».