Фата-Моргана №8 - [200]

— Эту проблему решит будущее, — сказал кто-то. — Но все же я считаю, что комитет прав. Пока не будет точно доказано, что нам не надо бояться других, мы должны сохранять свои силы.

Под кустом Павлу пришлось скрючиться, но он получил то, ради чего пришел: дискуссию о политике, не скованную его присутствием.

— Давайте перейдем к более приятной теме, — раздался женский голос. — Наши передачи должны сообщить народу, что впервые в истории России мы действительно окажемся в положении мировых лидеров! Пятьдесят лет коммунисты пытались заставить страны принять их систему. Те страны, что стали коммунистическими, сделали это либо под влиянием Красной Армии, либо под давлением полной разрухи, как в Китае. Но завтра, когда появится Новая Россия? Свободная от ненужной регламентации и неэффективной бюрократии, которой будет завидовать весь мир! — Ее голос фанатично зазвенел.

Кто-то хмыкнул.

— Если Запад считает, что соревнуется с нами, подождите, пока они не увидят Новую Россию.

Павлу показалось, что на прогалине кто-то появился. Рот его сжался, и пистолет 38 калибра как по волшебству оказался в его руке.

Ложная тревога.

Он вновь вернулся к разговору.

Говорил Кириченко.

— Мне трудно не верить, что через год полмира не последует за нашим примером!

— Полмира! — буйно рассмеялся кто-то. — Весь мир, товарищи! Новая система охватывает весь мир. Впервые в истории мир увидит, к чему в действительности вели Маркс и Энгельс.

Вернувшись под утро в отель, Павел вновь вытянулся на кровати, сложив руки за головой. Его глаза уставились в потолок, когда он мучительно занимался переоценкой ценностей.

Здесь была Анна.

И кроме того, Леонид Шверник и другие члены подполья. Самые близкие друзья, которых он когда-либо имел в жизни, не будучи склонным к дружбе.

Была Россия, страна его рождения. Не учитывая подпольного движения, Советского режима, царской династии Романовых. Матушка Россия. Земля его родителей, дедов, земля его корней.

Да, но, конечно, существовали Соединенные Штаты и Запад. Запад, который принял его в тяжелый момент бегства из Матушки России. Матушка Русь, ха! Да что за матерью была она для семьи Козловых? Для его деда, отца, матери и брата? Где бы сейчас был он, Павел, если бы ребенком его не отправили на Запад? А его работа? Как быть с ней? Его работа с девятнадцати лет, когда обычные молодые люди ходят в школу, только готовятся жить. С девятнадцати лет он был членом антисоветской команды.

Звезда, да! Пол Козлов, ремонтник, всегда надежный, холодный, безжалостный. Пол Козлов, на которого всегда можно было рассчитывать, чтобы забить гол.

Антисоветской команды или антирусской?

Зачем обманывать самого себя. Все это бессмысленно. Он был американцем. У него остались смутные воспоминания о семье и стране. Только из-за того, что люди ему об этом напоминали, он знал, что является русским. Но американцем он был, насколько только возможно.

Что он там говорил им, людям на Западе по крови и рождению вроде лорда Кэррола и Дерека Стивенса? Если я не член команды, то команд вообще не существует.

Но, конечно, была еще Анна.

Да, Анна. Но какое, собственно, будущее могло быть у них? Теперь обдумывая это, неужели он действительно мог представить ее, сидящей в кафе на Монтец-Стрит в Грасс-Вэлли и смакующей банановый десерт?

Анна была русской. И патриоткой настолько, насколько возможно. И так предана российской команде, насколько можно только представить. И, как член команды, она, как и Павел, знала, какому риску подвергалась. И она не колебалась в тисках сомнений, чтобы принести в жертву любимого брата.

Пол Козлов ударил по «Трейси», ручным часам, стоящим перед ним у корешка книги. Он привел аппарат в действие и стал передавать:

— Вызывает Пол. Вызывает Пол.

Наконец раздался густой далекий голос.

— О’кей, Пол. Прием.

Пол Козлов глубоко вздохнул и произнес:

— Все в порядке. Через пару дней мы свергнем их. Понимаете?

— Я понял, Пол.

— Может кто-нибудь перехватить наш разговор?

— Исключено.

— Хорошо, перейдем к делу. Эти ребята собираются начать революцию, убрав не только номера первого, но также и второго, третьего, четвертого, шестого и седьмого в иерархии. Номер пятый — их человек.

— Вы же знаете, — сообщил густой голос, — я не хочу знать детали. Оставьте их себе.

Пол скривился.

— Поэтому-то я и вызвал вас. В течение ближайших двух суток вам — или кому-то другому — придется принять решение. Я этого сделать не могу. Я не могу отмахнуться от этой проблемы вечными словами «не надоедайте мне деталями».

— Решение? Какое еще решение? Вы же говорите, что все готово, разве нет?

— Послушайте, — произнес Пол, — вспомните, как вы дали мне задание. Как вы рассказывали мне о немцах, которые отправили Ленина в Петроград в надежде, что он начнет революцию, а британцы отправили Моэма, чтобы ее предотвратить.

— Да, да. И что?

Даже на далеком расстоянии в голосе шефа слышалось удивление.

— Считалось, что немцы достигли успеха, а Моэм потерпел поражение. Но, оглядываясь назад, скажите, что выиграли немцы, подтолкнув большевистскую революцию? Через двадцать пять лет Советы разбили эту мощную державу под Сталинградом. Голос из Вашингтона был крайне нетерпелив.