Фасс! О юных собаководах - [30]

— Ну, а с жестом как?

— Это, когда собака умеет садиться по голосу, — надо стать перед ней и одновременно с командой делать жест. А потом можно только жест — это, когда она привыкнет.

— Ты у меня готовый инструктор. Как находишь, Верочка, а?

— А ей, видно, больше делать нечего, — почему-то не очень любезно ответила Вера.

— А зачем же еще в клуб ходить, посоветуй-ка, — вступился за приятельницу Дима.

Верочка презрительно посмотрела на него и только фыркнула.

— Ну, ну, команда «успокоиться»! А как насчет укладки, Лана?

— Надо посадить собаку, стать около нее сбоку, показать ей лакомство и руку опустить до земли. Собака потянется за лакомством и ляжет. Сейчас же дать ей лакомство, погладить и скомандовать: «Лежать, лежать!»

— Ай да Лана! — опять похвалил ее Бандаров.

— А ну-ка, Дима, скажи, как приучить собаку к команде «ко мне»?

— Одновременно с кличкой, во время дачи корма.

— Это щенка. А взрослую собаку?

Дима смущенно молчал. Вовка подталкивал Лану, но и Лана морщила брови.

— Не приходилось вам дело иметь с такими собаками, которые команды «ко мне» с детства не знают? Да? А между прочим, подзыв играет громадную роль при всем обучении собаки и при ее работе. Понимаете, — Бандаров начал прохаживаться по комнате, — основное — добиться у собаки беспрекословного и немедленного исполнения приказания. Это — дисциплина. Но как бы хорошо ни исполняла собака отдельные приемы, если она не подходит моментально к вожатому по команде «ко мне», или по кличке, или по жесту, то грош цена такой собаке. Мне один раз пришлось видеть, как один неудачный владелец носился по всей улице за своей так называемой служебной собакой. Он — к ней, а она — от него. Он, бедный, и по бедру себя хлопает, и ласково зовет, и сахар ей показывает, а она хвостиком машет, но издали, к себе не подпускает. Кое-как удалось ему ее поймать, и он принялся ее лупить поводком. «Вот вас, гражданин, этим поводком отлупить надо, — подошел я к нему, — вы собаку навек испортите». Как он на меня обозлился, пока я не растолковал ему, что имею кое-какое отношение к служебному собаководству. И представьте себе, он тут же, на улице, продал мне эту собаку, — не хочу, говорит, с дурой дело иметь. И сейчас эта собака в питомнике чудеса делает — работница на удивление.

— А почему у него… — начал Дима.

— Так понятно же, — перебил его Вовка, — он ее забил.

— Правильно, — продолжал Бандаров. — Ну, а научить собаку подходить очень просто. Надо собаку посадить, отойти от нее на длину поводка и, давая команду «ко мне», подтянуть ее поводком. Подошла — похвалить, дать лакомство. Несколько раз подошла на поводке, можно попробовать к подзыву без поводка. Сперва на таком же расстоянии, а потом отойти шагов на десять-пятнадцать, подозвать, одновременно поднимая левую руку так, чтобы она была на уровне плеча, и опустить ее к бедру. Это уже жест. Ну, вот и все. Просто? Ну, Лана, последний вопрос: как дела с отказом от пищи?

— О, она так Шустрого и Таймыру научила, что они ни за что не возьмут!

— Товарищ Бандаров, — показался в дверях дежурный, — наша группа собралась, ждут вас.

— Сейчас иду! Ну, до свиданья, молодежь.

Выставка

День, в который проходила выставка, несмотря на осень, был удивительно теплый.

Вовка и Дима в десять часов утра привели своих любимцев.

— Сюда, сюда! — сразу же услышали они голос Ланы.

Лана с красным бантом помощника коменданта стояла около врача, который осматривал каждую собаку — здорова ли.

— Подними ее за передние лапы, — попросил врач, когда Дима с Таймырой подошел к нему. — Так, хорошо, иди.

— Теперь к столу, вот направо, — суетилась Лана.

У стола Таймыре и Шустрому дали номера и попросили отвести их на место.

Собак было очень много, всех служебных пород: и боксеры, и эрдели, и колли, и доберманы, и немецкие овчарки, и доги, а около кавказских, туркменских, азиатских и южнорусских овчарок толпился народ.

Лайки вырывали себе ямки и спокойно в них укладывались.

— Посмотри, — дернул Вовку Дима, — как по-разному ведут себя собаки.

— Ну, нам в разные стороны, — сказал Вовка: — мне в аллею южных, тебе в аллею немецких.

Для каждой породы была отведена аллея, в конце которой сидели щенки.

— Ты привяжи и приходи, посмотрим, — предложил Дима.

Вовка нашел место Шустрого. Оно было рядом с Игруном.

— Ну, старикан, — поздоровался с ним Вовка, — посмотри на сына.

— Около него всё сыновья и дочери сидят, — ответил Вовке какой-то гражданин.

Вовка привязал Шустрого и пошел отыскивать Диму.

Дима возился с Таймырой, та никак не хотела согласиться с тем, что ее одну, привязанную, оставляют в этом незнакомом месте. Стоило Диме сделать от нее два шага, как она начинала визжать и рваться.

— Иди один, Вовка, не могу я от нее уйти.

— Ну, ладно, — согласился Вовка, — я похожу, а потом приду, посижу с ней, а ты пойдешь.

В одном углу сада, где стоял стол Консультанта, собралось много народу. Вовка подошел послушать.

— Зачем вообще нужны выставки? — задал кто-то вопрос.

— Выставки нужны для того, — говорил консультант, — чтобы показать широкому населению работу и породы служебных собак. Только хорошо сложенная собака может быть хорошей служебной. Вот с этой точки зрения эксперты, то есть судьи, и оценивают собак на рингах.