Фасс! О юных собаководах - [26]

— Чем больше собака в движении, чем больше она на воздухе, тем она крепче и выносливее, но это совсем не значит, что щенка надо на воздухе привязать и пусть сидит на цепи. От этого у него будет рахит, он плохо будет развиваться и вырастет никуда негодной собакой. Это я твердо знаю, — закончила Лана один из своих бесконечных споров с тетей Димы, которая все время настаивала, чтобы Шустрого и Тайму держали на привязи.

— Тогда приучите их не лазить на цветы, не бегать по огурцам и не кусаться! — возмущенно проговорила тетя.

— Да когда же они тебя кусали? — удивились мальчики.

— А вот бегает, играет, а потом подбежит и за руку хватает.

— А ты шлепни ее по носу и скажи «фу» — это прекрасно помогает.

— Только добавь, Дима, — поправила Лана, — что «фу» должно быть не крикливое, а спокойное, с ноткой угрозы.

— Вот именно — за интонацией следить, больше мне делать нечего.

— Ну, конечно, — не замечая злых ноток в голосе тети, спокойно сказала Лана. — Интонация — это все. Когда вы хвалите собаку, вы должны это делать ласковым тоном; когда запрещаете, тон у вас меняется, а когда настаиваете на чем-нибудь, уже говорите другим тоном.

— А ну вас, на старости лет еще лекции по собаковедению мне слушать. Поищите более подходящую аудиторию, а меня увольте. — Тетя, уронив книгу, которую собралась читать, поднялась со скамейки и ушла на террасу.

— Когда собак из города привезете? — высунулся из-за забора Сережа. — А то поговорили, поговорили, постановление написали, а уж сколько дней прошло, а собак все нет.

Лане вдруг пришла в голову какая-то мысль.

— Пойди-ка сюда, — сказала она Сергею. — Ты мне нужен.

— А для чего?

— Вот возьми кусок сахару и протяни Шустрому. Если он захочет взять, ударь его по носу — это отказ от пищи, понял?

— Сама бей, а мне мать новой рубахи не сошьет.

— Ну, ладно, без тебя обойдемся.

— Так как насчет щенят-то? — не отставал Сергей.

— Не так это просто, Сережа.

— Ясно, пообещать проще.

— Сергей, разговаривай повежливей, — подошел к нему Дима. — А то вот! — И он показал кулак.

— Ишь ты, к нему за делом, а он с кулаками. Иди сюда, ребятня! — И Сергей махнул рукой группе ребят, стоявших недалеко от забора.

Ребята подошли. Трое из них что-то прятали за спиной.

— Что это у вас? — поинтересовалась Лана.

— На, гляди. — И ребята протянули трех щенят.

— Южнору-усские! — удивленно протянул Вовка. — Откуда?

— Я ж давно тебе говорил, у дяди Павла, у пастуха, собака есть, это от нее щенки, — победоносно посмотрев на Вовку, сказал Сергей. — Такие же, как твой Шустрый.

— Молодцы ребята! Теперь им надо питомник делать.

— А это уж с председателем идем договариваться, а то жди из Москвы…

— Мы инструктора обязательно пришлем, — пообещала Лана, — и еще собак.

Место для питомника выбрали на горке, недалеко от села, рядом с колодцем.

— На сколько собак строить-то? — поинтересовался Сергей.

— Да, я думаю, собак на десять. Так, что ли? — обратился к Лане председатель.

— Да, пожалуй, пока хватит, а там еще подстроите.

Вовка, Дима и Лана достали книги с планами и вечером долго сидели над чертежами питомника.

На другой день сдали чертеж председателю, и плотники приступили к постройке. Мальчики вернулись домой и до прихода Ланы принялись за свои дела. Дима решил заняться с Таймырой.

— Сидеть! Тайма, ну, тебе говорю сидеть!

Тайма виляла хвостом, прыгала, но никак не хотела садиться, несмотря на все уговоры Димы. Вовка отложил книгу и подозвал Шустрого.

— Сидеть!

Шустрый сел и умиленно поглядел на Вовку.

— И почему у тебя пес, как пес, а моя ничего понимать не хочет? — огорченно развел руками Дима.

— А потому что… В инструкции как сказано? Не употребляй при командах лишних слов. А ты и «сидеть» и «ну, тебе говорят». Вот она и не понимает. Пусть ее побегает, а потом начинай сначала. Терпения у тебя, Димка, мало. Гуляй, Шустрый!

Шустрый сорвался с места и начал носиться по саду.

— Ко мне! — Шустрый был уже около Вовки.

— Гуляй, Тайма! — Этой команды Тайме два раза повторять не надо было, она радостно понеслась за Шустрым.

— Ко мне! — Тайма остановилась, но не подошла к Диме.

— Понимаешь, — пожаловался он Вовке, — ведь как она подходила, а вчера тетя ее подозвала, а потом взяла и привязала, и теперь она никак не подходит.

— Так это же понятно. Ведь почему Шустрый сразу подходит? Он знает, что «ко мне» — это всегда что-нибудь приятное. Я его поглажу или дам что-нибудь вкусное, но никогда не причиню неприятности. Куда ты? Димка!

— Сейчас! Тайма, — позвал он через минуту, выходя с сахаром в руке, — ко мне!

Тайма как раз пробегала мимо него. Сахар ее привлек, и она моментально подошла к Диме.

— Хорошо, хорошо, Таймочка, — поласкал ее Дима и дал сахару. — Гуляй, — отпустил он ее.

— Димка, смотри, у меня Шустрый аппортировку знает! — радостно крикнул Вовка.

— Ну да?! — недоверчиво проворчал Дима.

— А вот посмотри. Шустрый, ко мне. Сидеть!

Вовка бросил мяч, который у него был в руке, в траву.

— Аппорт! — Шустрый подбежал и взял мяч в пасть. — Ко мне! — подозвал его Вовка. Шустрый подошел, и Вовка взял у него изо рта мяч. — Хорошо, хорошо, — похвалил он его, давая кусок сахару.

— Как ты его так быстро приучил? — удивился Дима.