Фасс! О юных собаководах - [24]

— Ишь ты! — сказал кто-то тихо.

— …как собаки, — разгорячась, продолжала Лана, — отыскивают в лесах, ущельях, оврагах ночью и днем раненых, как они подносят во время боя патроны и воду бойцам, как собака носит донесение от одного командира к другому, часто этим спасая людей от верной гибели. Да трудно мне перечислить все те службы, в которых используется собака. Вот еще есть собаки-водолазы — спасающие тонущих, собаки — проводники слепых, и так далее, и так далее.

— Расскажи какой-нибудь случай, — попросил чей-то голос.

— Да, да, расскажи! — раздалось отовсюду.

Лана растерялась и вдруг вспомнила, вспомнила Рэкса с обожженными лапами.

— Ладно, расскажу, — тряхнула она головой, отбрасывая назад волосы.

Это была не моя собака, — начала она, — а собака одного моего приятеля. Мы вместе жили в Шатуре. Я в то время не очень интересовалась собаками. Вернее, это была первая собака, которую я узнала. Борис — так звали моего приятеля — был старше меня, а мне было только восемь лет. И вот он приехал со своей собакой Рэксом. Он просто хвастался тем, как его слушался Рэкс, и всегда, куда бы он ни шел, Рэкс был с ним. Время проводили мы замечательно. Утром шли на пруды, купались, катались на лодке, а Рэкс плыл рядом.

— В прудах же нельзя собак купать, — ехидно прервал ее Вовка.

— Молчи! — толкнул приятеля в бок Дима.

— Нет, в этих прудах можно было, — не смущаясь Вовкиным выкриком, продолжала Лана, — они были проточные, а главное — я сама ошиблась: это были не пруды, а озера.

— То-то! — удовлетворенно проговорил Вовка.

— Поди сюда, — отозвал его в сторону Дима. — Если ты будешь ей мешать, то, честное слово, отдую.

— Рыцарь!

— Дурак! — обозлился Дима. — Уходи, если неинтересно, а другим не мешай.

— Да будет тебе! — примирительно протянул ему руку Вовка. — Не буду уж, ладно!

И они опять подошли.

— Ну вот, пропустили самое интересное, — пробасил Дима.

— Что происходило, я никак не могла понять, — продолжала свой рассказ Лана. — Все говорят: пожар, пожар, в поселке никого из взрослых — все ушли на торф, тушить; за папой тоже пришли. А огня нигде не видно — только все улицы полны дыма.

Такое же недоумение было и у Рэкса. Борис всегда брал его с собой, а тут утром ушел, а дверь запер. Когда я пришла, Рэкс радостно бросился ко мне. Прыгает, визжит.

К вечеру Борис пришел домой совсем черный, и от него так же гарью пахло, как и на улице. Играть он с нами не стал, а лег спать. На следующее утро разгорелось еще больше, начал уже гореть и лес.

Огонь по торфу подбирался к самой Шатуре. На пожар всех мобилизовали, и моя мама тоже пошла, а мне велела от дома никуда не уходить.

«Будешь, — говорит, — с Бориным Рэксом дом сторожить».

Я пошла посмотреть, как они уходить будут. Дым такой, что глаза трудно открыть. Все очки надели, и Борис тоже в очках, как мартышка. В руках у всех ведра и лопаты. У меня скоро глаза заболели, и я побежала к Рэксу. Вхожу, а он на задних лапах перед окном стоит. Борис как раз говорит о чем-то. Как услышал Рэкс его голос, прямо от окна — да в дверь, меня оттолкнул. Я ему кричу: «Рэкс, Рэкс!» Да куда там? Я за ним на улицу. Никого уже нет. Только за углом голоса слышатся. Бежать дальше я боялась, а тут как раз соседка идет, увидела меня и забрала с собой в райком — там всех детей собрали. Кто поменьше — плачут, боятся, а кто побольше, те просятся, чтобы их на пожар пустили тушить.

— Ну, а Рэкс как же? — перебили Лану нетерпеливые голоса.

— Ну, а дальше мне уже Борис потом рассказывал. Идет он с бригадой, вдруг слышит, как кто-то говорит: «Чего это еще с собаками идут? Гулянку нашли!»

«С какими собаками?» удивился Борис.

«С какими, с какими! Да вот ты со своей Рэксой».

У Бориса от неожиданности ведро из рук выпало. «Домой, Рэкс!» А Рэкс подхватил ведро и понес.

Это так всем понравилось, что бригадир разрешил Рэкса взять с собой.

«Только смотри, парень, чтобы он не сгорел».

Тут они как раз дошли до конца поселка, где был штаб, и Борин отец вышел на крыльцо. Рэкс бросился к нему.

«Напрасно берешь, — сказал отец, — ну, а впрочем, может, пригодится. Будь осторожен. Торф — штука, с которой шутить не приходится».

Борис догнал бригаду. Итти было очень неудобно. Дым, гарь и, главное, огонь, который чувствуешь вот тут, рядом, а не видишь. Рэкс шел, высоко поднимая лапы. Песок был горячий. Вдруг Борис поскользнулся и сбился с дорожки — из-под ноги у него сразу вырвался огонь.

— Это с какой же дорожки? — спросил кто-то.

— Да ладно, говори о Рэксе дальше, — перебили его другие голоса, — всё ему знать надо.

— Нет, отчего же, я объясню. По торфяным полям идут дорожки, посыпанные песком; обыкновенно по ним ходят рабочие-торфяники. А во время пожара торф горит внутри, сверху же только дым, но, как только наступишь — ведь торф очень рыхлый, — огонь вспыхивает, а дорожка утрамбованная, и по ней ходить можно без опаски.

Скоро они дошли до того места, которое должны были тушить, вернее — не тушить, а охранять от огня.

Это был целый островок из песка. Посредине стоял барак с горючим — вот его-то и надо было спасать. Все принялись за работу. Надо вам, ребята, сказать, что торфяные поля все разделены широкими канавами, наполненными водой, их называют карьерами, и вот Борис и еще двое взрослых насосом качали воду из ближнего карьера и поливали горящий торф и песок. А остальные мокрым песком обсыпали барак. Борис был очень рад, что попал на такое ответственное место, и старался не отставать в работе от взрослых. Но качать насосом было очень не легко, а обсыпать мокрым песком еще тяжелее. Борис работал изо всех сил: еще по дороге бригадир объяснил им, что в бараке бензин, и если подпустить огонь близко, то взрыв неминуем. Барак надо было во что бы то ни стало отстоять. На руках очень быстро появились мозоли, от напряжения болели ноги, но сознаться в том, что устал, Борис не имел права: в бригаде было только пять человек и Рэкс. Рэкс тоже работал во-всю. Он рыл яму в песке. Песок разлетался во все стороны, и Рэкс повизгивал от удовольствия.