Фасс! О юных собаководах - [27]

— А очень просто. Мы с ним играли, я бросил мяч, он его схватил. Я его подозвал, и он, не выпуская мяча, подошел ко мне. Видишь? А так как у меня был сахар, то, чтобы его взять, ему пришлось мяч выпустить. И он прекрасно понял, что за то, что принес и отдал, получил сахар. А теперь я его приучу и поноску носить.

— Ну, это мы еще увидим, — не совсем довольный успехом Вовки, буркнул Дима.

Отъезд Ланы

Лана уезжала в город. Кончился срок ее пребывания в лагере. Мальчики прощались с Ланой неохотно. Они не хотели расставаться с ней.

— Оставайся у нас, — предложил ей Дима.

— Нет, Дима, не могу. Да ведь и вы скоро с дачи вернетесь. Еще каких-нибудь две недели осталось, а я за это время с Владовым поговорю, возьмем шефство над питомником. Может, с ним сюда приедем. Вы смотрите, привезите своих собак в порядке — как раз к выставке попадут.

— Малы они еще для выставки!

— Нет, не малы. Да, я все забываю спросить: сколько раз в день вы их кормите?

— Как сколько раз? По инструкции до трех месяцев — шесть раз, после трех — четыре, а теперь только три раза.

— Правильно, а как будет девять месяцев, так уж только два раза кормить надо, как взрослую собаку.

— Что, последний инструктаж на ходу? — засмеялся папа.

— Да нет, их собственно уж и инструктировать не надо. Стали прямо настоящими собаководами, — ответила Лана. — Ну, прощайте. Да, кстати, — вдруг вспомнила она, — в питомник заглядывайте и напоминайте ребятам, чтобы они не все ухаживали за щенками, а прикрепили ответственных.

— Это они давно сделали, — ответил Дима, — я проверил. А я, Ланочка, тебя до станции провожу: мне надо Таймырку выгулять.

— А то мало она у тебя гуляет, — вышла на крыльцо тетя. — Ну, уж иди, иди! До свиданья, Лана. В городе-то не забывай, а то опять по ночам задачи решать будет.

— Пойдем, Вовка, — позвала Лана Вовку.

— Нет, Лана, у меня что-то нога болит.

Папа удивленно посмотрел на Вовку и пожал плечами.

— Лана, — начал Дима, когда они вышли за калитку, — я хотел тебе сказать… Только ты не смейся.

— Не буду. Ну что? — посмотрела она на него.

— Почему у меня Тайма хуже воспитывается, чем Шустрый, и не слушается она меня? Вот выскочит за калитку, ее и не поймаешь, и за руки меня грызет, на прохожих лает.

— Видишь, Дима, в чем дело: ты очень Тайму балуешь, а этого нельзя. Ты что-нибудь ей запретишь, а потом сейчас же позволяешь. За то, что она тебя грызет, ты ни разу как следует ее не шлепнул по морде, а если шлепнешь, то так, что она думает — ты с ней шутишь.

— Осторожно, Лана, тут яма, — поддержал ее за руку Дима.

— Спасибо, Димочка, я ведь тысячу раз по этой дороге ходила. За калитку она выбегает — опять очень просто отучить. Возьми ее на парфорс да веревку подлиннее прикрепи. Подойдет она к калитке, ты сейчас же дерни и не забудь «фу» сказать. Так два раза проделаешь, ни за что выходить сама не будет.

— Лана… — начал Дима.

— Ну?

— А на прохожих она лает…

— Ну, это еще с самого начала я тебе говорила, следи за ней. Не отпускай без поводка, а ведешь на поводке — следи: как увидишь, что хочет она на кого-нибудь залаять, сейчас же запрети. Главное, следи за ней побольше, а она у тебя очень умная собака, Димочка.

— Спасибо, Лана, — поблагодарил ее Дима, и голос у него почему-то дрогнул. — Знаешь, мне будет очень скучно, когда ты уедешь.

— И мне, Дима, — призналась Лана. — Но ведь вы же скоро приедете? Да?

— Скоро. И я Тайму всему, всему научу, как ты говоришь.

— Дима, не ходи дальше, ведь мы строем на станцию пойдем. Давай тут попрощаемся.

— Ну, давай. Хорошая ты, Ланка, на других девчонок не похожа.

И Дима крепко-крепко, так что Лана еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть, пожал ей руку. Потом сделал почему-то скачок, пронзительно свистнул и, повернувшись, быстро побежал.

— Лана, — крикнул он, внезапно останавливаясь, — я еще не сказал тебе, что…

— Ну?

Я напишу тебе, Ланка, все о Таймыре!

Последние дни пролетели незаметно.

— Вовка, знаешь что, — начал Дима за два дня до отъезда в город: — у нас собаки лежать по команде не умеют.

— Выдумываешь, — даже рассердился Вовка. — Как это лежать не умеют?

— А ну давай на соревнование, кто лучше будет лежать, и сидеть, и подходить: твой или моя?

— Глупости! Ведь у нас не дрессированные собаки, а мы их только воспитывали — приучали, и всякие соревнования ни к чему.

— Почему, молодой человек? — вмешался в разговор отец. — Почему не хотите товар лицом показать?

— А потому, что мы воспитывали их, а не дрессировали. Дрессировкой займемся, когда они вырастут.

— Но ведь к чему-то приучили? — не отставал папа. — Вот и покажите, к чему.

Но Вовка категорически отказался: «Щенкам по восемь месяцев, а им экзамены устраивать! Это только вред может принести». И ушел в питомник.

— Вовка, смотри, мой из своей шайки есть не хочет, а норовит в чужую залезть. А этот шалый какой-то, все носится, все играет, — обступили Вовку дежурные по питомнику ребята.

Щенки резвились в специально огороженном для них дворике. Посредине дворика был врыт небольшой шест, на котором висела тряпка, и щенки с визгом весело носились вокруг этой тряпки, стараясь схватить ее зубами.

— Вовка, Вовка! — бежал из села Дима. — Владов приехал!